Ночь с лучшим другом (СИ)

— Та все ещё в ремонте. Погнали, — объясняет он и садится в машину, а я, привыкшая, что дверь мне открывает Алекс, сначала теряюсь.

— Ныряй давай, ехать надо!

Прыгаю на переднее сидение и пристегиваюсь, а потом спрашиваю то, что спросить дома у него так и не успела…

— Долго теперь выплачивать за разбитую машину?

— Тебя это не касается, — набирает скорость, а меня вжимает сидение.

— Отлично, — можно подумать, меня это волнует. Можно подумать, мне есть дело. — Я просто спросила.

— Больше года…

— Я могу чем-то помочь?

— Научись свои проблемы решать сама. Этим ты мне очень поможешь.

Долго смотрю на его грубый профиль, хочу сдержать слезы, но не выходит, они потоком льются из глаз…

— Останови…Останови говорю!

— Мы в середине полосы, хочешь, чтобы меня и прав лишили?

— Тогда высади меня! Я позвонила, чтобы попросить помощи! Я делаю это не так часто! Просто сегодня день такой! Сумку…

— Вот именно, Саша! Ты звонишь только, когда тебе что-то от меня нужно, а в остальное время словно забываешь…

— Это не правда… — бурчу. Просто я ждала, когда он позвонит. Не решалась.

— Точно. Наверное, я забыл, как мы с тобой болтаем каждый вечер.

— А что ты сам? Или дырка у той крашенной настолько узкая, что ты голову достать не можешь?

Мирон фыркает и начинает как конь ржать. Идиот.

— Вдруг ты сексом с Алексом занимаешься. Не хотел мешать

— Мы не занимаемся… — хочу сказать, но язык прикусываю. Не могла помолчать?

— Да ну? Он тебе еще не присунул?

— Это тебя не касается! И вообще, куда мы едем? Мой дом в другой стороне.

— В больницу.

— Что? Ты заболел?

Глава 34.

— Да, что со мной будет… — прыскает Мирон, перестраиваясь из ряда в ряд. — Помнишь парня с запахом изо рта?

— Ты говорил у него рак, — вспоминаю я этого придурка. — Разве не шутил?

— Я по-твоему совсем урод, чтобы с такими вещами шутить? — рявкает он. — Действительно думаешь, что смертельная болезнь может быть поводом для шутки?

— Ладно, ладно! — стыдливо защищаюсь я. — Не бесись. Откуда мне было знать?

Мирон вдруг тормозит на остановке, и я в недоумении смотрю на людей, что ждут своей транспорт. Не люблю автобусы. В них меня укачивает.

— Ты просила высадить тебя, — напоминает Мирон и сует мне денег на проезд. — Закажи такси. Там тебе точно никто нотаций читать не будет.

И, наверное, это лучший выход. Прямо сейчас выйти, сесть в автобус. Или взять машину. Поехать домой и дождаться, когда Мирон будет в лучшем расположении духа. Только вот у него такое лицо, словно помощь нужна ему, а не этому парню с раком. Бледный, уставший. Даже, кажется похудевший. Я могу оставить его одного. Мне даже кажется так будет правильно. Только вот не тянет меня туда, тело даже не рвется спастись от нотаций.

— Я поеду с тобой, — убираю я деньги в бардачок.

— Зачем? — все еще злится он и даже мой ремень отстегивает. Но я спокойно возвращаю его на место.

— Потому что друзья для того и нужны, — тяну руку и накрываю ту, что с силой сжимает руль, — чтобы быть рядом в тяжёлые минуты.

И все замирает. Время замедляет ход, а в салоне наступает густая тишина, хоть ножом режь. И когда я уже думаю, что совершила ошибку, а рука начинает дрожать, слышу язвительное и наглое:

— Это ты так оправдала свои редкие звонки.? — поворачивает он лицо и теперь бешусь я. То есть я опять шаг к нему делаю, а он отталкивает. Не хочешь, я навязываться не буду, патлатый придурок!

Вслух это не произношу, но думаю, по моему взгляду Мирон все понимает. Хочу отнять пальцы, но он раздвигает свои и не дает дернуться, а потом вдруг добивает:

— Я тебя прощаю…

И вместо злости меня разбирает дикий смех.

— За то что сам не звонил?

— Вот видишь, — тянет он наши руки и вдруг целует тыльную сторону моей ладони, от чего тело как будто теплой энергией обдает, а в голове пустота образуется. Смех в горле застревает.

— Мы квиты?

— Квиты.

Мирон продолжает смотреть мне в глаза и держать губы у ладони.

И я отчего-то теряюсь, чувствую себя неловко, словно мы с ним случайно голые встретились и нужно срочно прикрыться. Не выдерживаю и первая отвожу взгляд.

— Ты вроде спешил?

* * *

В больнице мы долго ждем, когда другу Мирона — Мише проведут очередную процедуру и видим в меленькое окошко его лысую голову. Кошмар, я ведь помню его кудрявую шевелюру. Через час выходит врач, и пока я сижу в коридоре в компании других ребят, долго о чем разговаривает с Мироном и матерью Миши. Она вдруг начинает рыдать, а Мирон проводит рукой по волосам. В этот момент меня накрывает желание расплакаться, но взгляд Мирона отрезвляет, и я встаю. Просто нахожусь рядом, пока мать Миши, обыкновенная женщина благодарит всех и даже целует меня в щеку.