Ночь с лучшим другом

— Ты меня пугаешь... Так смотришь, — облизываю губы и бедра сильнее стискиваю, чувствую, как мокро стало между ними.

Мирон медленно наклоняется, ставит колено возле моего колена, чуть его касаясь. Мурашки тут же разносятся по всему телу.

— Как?

— Словно съесть хочешь...

— А ты хочешь, чтобы я тебя съел? — тянет он руку и соска касается. По венам словно электричество пробегает... Господи. Ответ на этот вопрос простой, он вертится на языке, но дав его, я сама позволю Мирону действовать.

Назад пути не будет.

А может, его уже тогда не было, когда он показал мне ту шкатулку?

— Хочу, — выдыхаю сипло, словно голосом не своим. Чужим. Покорным.

Мирон остается таким же серьезным, мягко тянет за сосок, вторую руку вплетает мне в растрепанные волосы и касается горячими, сухими губами.

И перед тем, как погрузиться в пряную страсть, я замечаю, что за окном уже светится закат, окрашивая наши тела в мягкие розовые оттенки.

Мирон переворачивается, так что я оказываюсь сверху. Он направляет мои движения, вынуждая скользить влажностью по его твёрдой величине, ощущая половыми губами каждую выпуклую вену. До тех пор, пока не издаю стон, и не приподнимаюсь, чтобы Мирон мягко приставил головку ко входу...

— Мирон, — только и шепчу перед тем, как его лоб прижимается к моему, а пока меня растягивает нечто действительно внушительное, твердое, горячее. В первый раз я бы действительные испугалась, а сейчас я уже знаю, что могу принять это полностью. Что бояться мне нечего. Мирон не сделает мне больше больно.

Первые секунды я напрягаюсь всем телом, ожидая если не боли, жжения, то точно не того, что перед глазами запляшут круги, а в ушах начнется гул.

Я ошеломленно смотрю в глаза Мирона. Но его

словно здесь нет, он так же, как и я, потерялся и не готов произносить что-либо членораздельнее животных звуков.

Руки Мирона уже на моей заднице, член толкается глубже, а зубы сжаты в напряжении. А я между стонами понимаю, что, все те разы, когда я испытывала рядом с Мироном, волнение, страх и было возбуждением. Все так просто, так легко. Нет даже стеснения, когда Мирон чуть отстраняется и смотрит, как член с хлюпаньем входит в меня на всю длину. Раз, другой, сначала медленно, затем все резче, словно пытается душу проткнуть.

Но стоит мне на мгновение ощутить внутри себя пульсацию, Мирон отстраняется и тут же меняет позу. Толкает на четвереньки и входит сзади, плотно взяв волосы в кулак.

Я перестаю соображать на пятой смене позы, когда Мирон откровенно вдалбливает меня в диван, крепко сжимая обе ягодицы пальцами, да так сильно, словно вмятину оставить хочет. Может быть, поэтому потерявшись в недрах собственных ощущений, я даже слова не сказала, когда при очередной смене позы, губы Мирона оказались между моих ног второй раз за несколько часов. А в мои толкается пахнущая мной головка члена.

Первые пару мгновений я тупо на неё смотрю, но потом рот от ласки языка открывается сам, и я со стоном беру конец. Сначала это так странно, дико, пошло, что хочется возмутиться. Но губы между ног заняли плотную оборону буквально вылизывая меня изнутри и понимаю, что если Мирон это делает и не чурается, то и мне стыдиться нечего. Беру розовую головку в рот, чувствуя, как член пульсирует. Но Мирон вдруг рычит и рефлекторно толкается глубже, почти достав до неба. Закашлявшись я немного охереваю, когда мне в рот стреляет вязкая субстанция.

— Блять, — только и произносит Мирон. – Извини. Я же не могу и слова сказать. Стряхиваю его с себя и, пошатываясь, в ванну иду. На входе чуть не падаю, из-за онемевших ног, но Мирон уже здесь и поддерживает меня. Потом держит волосы, пока я сплевываю, прополаскиваю рот и умываюсь.

Заглядываю в зеркало, а там он, растерянный, растрепанный, как и я. В такие моменты даже сказать, что, не знаю, и мы просто смеёмся.

— И что это была за поза?

— Шестьдесят девять. Удобная, но я не подумал, как сильно на меня подействуют твои губы.

— Давно о них мечтаешь? — игриво спрашиваю я, устало откидывая голову на его твердое плечо.

— Если бы ты знала, сколько, назвала бы меня педофилом.

— Мы же ровесники, — смеюсь я, но Мирон не улыбается. Проводит ладонью по моей шее, чуть сжимая, вызывая то же звенящее чувство в груди, что преследует меня сегодня, а потом наклоняет над раковиной и сразу находит твёрдым членом влажное отверстие.

Заниматься сексом с Мироном приятно. Но смотреть через зеркало, как он трахает меня сзади, щипает сосок, кусает шею, усиливает все ощущения во стократ.

И это чувствуется, потому что внутри все сжимается, а Мирон резко сжимает челюсти, шипя:

— Тебе нравится смотреть на нас? Охуенно.

И я бы не против возразить, но голос пропадает, когда Мирон, увеличивая темп, двумя руками с силой стискивает грудь. Я просто растворяюсь в этом волнении, содрогаясь, пока мое тело бьётся в неожиданно наступившем оргазме, словно пронзившее двухсот двадцати вольтовым разрядом тока.