Ночь с Марией

– Зачем самогонка? – Петя неторопливо обсосал последнее куриное крылышко и обтер пальцы о пучок травы, не обращая внимания на толстую пачку красных бумажных салфеток. – Бомба.

– Что еще за бомба? – не понял Симов, предполагая нарваться на очередной эвфемизм. Если для местных «шашка» – это просто тротиловый заряд, то «бомбой» вполне может оказаться какая-нибудь горячительная смесь, покруче самогонки.

– Обыкновенно, какая. Самолетная. На огороде в позапрошлом годе нашел, схоронил на всякий случай. Рванем, может?

– Конечно, рванем! – Граков и сам ощущал некую ответственность за выбранное им место, прямо сказать, не самое удачное. А неудач он не любил. Зато любил говорить, что из любого поражения надо уметь выклевать зерна победы, сам, применял эту формулу давно и удачно, и теперь вновь оживился. – Где она у тебя? Давай, Серега, сгоняем.

– Ну уж нет! – Степняков протестующе поднял вверх сразу обе руки. – Тут я пас. Вы что, ребята, не хватало еще бомбы в машине возить. Давайте, искупаемся лучше.

– К черту! Сам повезу! Кто со мной?

Упрямо набычившись, Граков, не оглядываясь, двинул к своему мерсу, за ним послушно засеменил Петя, а секундой позже, с виноватой улыбкой бросив, что надо малость подсобить племяшу, к машине поспешил и дядя Миша. Нетерпеливо рыкнув, мерседес взметнул из-под колес облако пыли и быстро запетлял по ухабистой дороге.

– Охота пуще неволи, – Турунов проводил взглядом скрывающуюся за поворотом машину и, щурясь от солнца, повернулся в другую сторону. – А эти-то, эти, гляньте, как пашут!

Мужчины завороженно уставились на косарей. Вжик-вжик. Платки скрывали лица баб так, что определить их возраст было невозможно, и только фигуры говорили о том, что их обладательницы далеко не девчонки. Платья их взмокли, плотно облепив крупные, плавно покачивающиеся в такт движениям груди, могучие ягодицы, широкие, не женской силой налитые плечи. Вжик-вжик. Неспешно размашистые, но и не остановимые ничем движения. Казалось, окажись на их дороге лес, с той же неодолимой силой снесут женские косы, как траву, стволы берез, все, что окажется на пути. А когда закончат они свой труд и, стянув пропахшие потом платья, войдут в реку, та, ожегшись о раскаленные тела, зашипит, выйдет из берегов…

Но пока до конца поляны было далеко и ни одна из них и не помышляла об отдыхе. Только вжик-вжик. Вжик-вжик.

Вскоре на дороге показался мерседес. На этот раз он едва полз, тщательно обходя ямы на дороге, мягко переваливаясь через ухабы.

– Везут! – вдруг пересохшими губами прошептал Турунов.

Никто и не заметил в какой момент остановился могучий автомобиль – настолько плавным и осторожным было его торможение. И только когда опустилось стекло со стороны водителя и Граков хриплым голосом позвал на помощь, все кинулись к медленно открывающейся дверце. На заднем, пахнувщем дорогой кожей диване сидели красные от напряжения Петя с дядей Мишей и, как ребенка-переростка, плотно прижимали словно впечатанный в их животы сверток, завернутый в байковое одеяло. Турунов и Степняков осторожно подхватили увесистую, килограммов на сорок, ношу, перенесли ближе к речке, развернули и уставились на черную стальную капсулу с помятым стабилизатором. На корпусе неразборчиво проступали непонятные готические буквы.

– Вот это штучка! – то ли с восхищением, то ли с осуждением сказал Степняков и подумал, что рыбалку и впрямь еще можно спасти. – Дальше-то что делать будем?

Вариантов получалось как бы два. Один – это кинуть бомбу с берега, что, учитывая ее вес, было, конечно, не просто. Второй – использовать наполовину вытянутую на берег небольшую лодку-плоскодонку, хозяином которой как раз и был Петя. Но тут брало сомнение: удастся ли до взрыва отгрести на берег, пусть и близкий.

– А че такого, – доказывал дядя Миша, – шнур три минуты горит, за это время туда и обратно сплавать можно. Сбултыхнем на середине – и с Богом!

– Три минуты? – Турунов взял в руки последний отрезок бикфордова шнура, как и в первом случае сантиметров в трицать, и пояснил:

– Скорость сгорания – один сантиметр в секунду. Значит, рванет через полминуты. Куда тут, к черту, грести?

– Да в воде-то, небось, гореть помедленней будет, – не сдавался дядя Миша.

– Тут ты прав, – поддержал Турунова изрядно протрезвевший после поездки Граков, показал на участок пообрывистей и предложил:

– Отсюда бросим!

Турунов вернулся к бомбе и на миг остолбенел. Петя пристроился над бомбой, зажав ее между коленей и налегая плечом на рукоятку ручной дрели. Сверло упорно соскальзывало с круглой поверхности, но Петя не сдавался.

– Т-ты, ты что?!

– Да я дырочку просверлю, будет куда шнур вставить, невозмутимо ответил Петя, продолжая работу. Сверло царапало корпус, искрило.

– Прекрати немедленно!

Турунов с трудом оттащил Петю от бомбы и вытер вспотевший лоб. Ох уж эта деревенщина! Припомнив навыки саперной работы двадцатилетней давности, он взялся за бомбу сам. Когда минут через пятнадцать работа была закончена, от хмеля, похоже, не осталось и следа.