Ночь с Незнакомкой

– Ни хрена ты не делаешь! – припечатывает его тот. И тут происходит невероятное: Мелехов глубоко вздыхает и молчит, позволяя старику хаять его дальше.

Не знаю, что на меня находит, но я не выдерживаю. Поднявшись, говорю:

– Вы сейчас не правы.

Все, как один, смотрят на меня. И все в изумлении, даже Мелехов явно удивился, хотя не очень-то обрадовался.

– Алексей Евгеньевич делает для этой фирмы очень много. Он талантливый бизнесмен, благодаря его стараниям мы добились такого результата. Да, возможно, основная техническая работа ложится на плечи других, меня в том числе, и вам не стоит волноваться, мы выполняем ее хорошо. Потому что Алексей Евгеньевич подобрал таких людей, которые хотят работать и работают. И все это, – развожу я руки, – держится именно на том, что он вложил в фирму. А он вложил в нее годы своей жизни, между прочим.

Когда замолкаю, запал сразу проходит. Мелехов устало потирает переносицу, остальные пялятся на меня со смесью восторга и изумления. Ну кроме старика, конечно.

– И вот этот мальчишка, у которого вместо мозгов эмоции, будет заниматься новым объектом? – обращается он к Мелехову, тот только вздыхает, вскидывая брови. – Он все запорет! Голова должна быть ясной, чистой от таких вот философий и избыточного романтизма. Это бизнес! Я всю жизнь выкорчевывал это из тебя…

– А я из него не буду, ясно? – перебивает Мелехов. – Я ценю его именно таким, каков он есть. И считаю, что именно таким он принесет нам больше успеха. Я руковожу фирмой, а если тебе что-то не нравится, пап, ты всегда можешь занять мое место.

Я опускаюсь на свой стул, широко раскрыв глаза. Пап? Мелехов сказал: пап?

До конца совещания старик, внезапно для меня оказавшийся отцом Мелехова, хоть и вставляет ремарки, но все же откровенно больше не хамит. Конечно, самому ему в директорское кресло уже поздновато садится, он и так наверняка отдал этой фирме немало лет жизни. Как и его сын.

Я со странным чувством понимаю, что этот старик – мой дед. Как бы ни отрицал я факт отцовства, но от этого никуда не денешься. И этот человек напротив – мой дед. А этот справа – отец. Если бы много лет назад он не сбежал, или мама не вышла замуж, и он нашел бы ее, все могло быть по-другому.

Нет, я не жалею. Пусть с моим отцом у меня не самые близкие отношения, но все равно я люблю его и за многое благодарен. Просто интересно размышлять, как оно могло сложиться бы… Мама могла быть счастлива все эти годы. Долгих двадцать семь лет брака с другим. Подумать страшно. Кто я такой, чтобы мешать ей сейчас?

– Что ж, – подытоживает Мелехов. – Если вопросов нет, будем расходиться.

Вопросов не оказывается, и все, кроме старика и Мелехова, покидают кабинет. Я ухожу последним, а за дверью останавливаюсь. Знаю, что это плохо, и не дай бог, кто увидит, но почему-то хочу знать, о чем они будут говорить. Удивительно просто, как у такого отца вышел такой сын.

– Свое мнение о Диме мог бы приберечь только для меня, – высказывается Мелехов, слышу, как старик недовольно крякает.

– Если хочет задержаться в этой компании, пусть привыкает, что с ним не будут нянчиться. Это бизнес, а не игры в песочнице. Выживает сильнейший. Неужели ты не мог найти кого-то получше?

– Он лучший.

– Вечно приводишь в мою фирму всякий сброд. Эта хиппушка с дредами из отдела закупок еще работает?

– Да, и представь себе, прекрасно справляется. Отец, фирма на плаву, развивается, занимает лидирующее место на рынке. Может, ты уже признаешь, что я умею вести дела, и мы зароем топор войны?

– Вести дела… Ты с юности относился к этой фирме с пренебрежением. Если бы не я, ты бы уже давно продал ее, и деньги спустил на ветер. Ты ведь продал свою рекламную компанию… Построил отели… Вот умру я, и эту фирму продашь, что, я не знаю, думаешь? А я мечтал, что это будет семейное дело. Что мой сын передаст ее своему сыну… А ты… Эх…

– Так и будет. Я передам ее сыну.

У меня на этих словах замирает сердце, а во рту пересыхает. Он… Он это серьезно сейчас говорит?

– Какому? – горечь сквозит в голосе старика. – Даже если у тебя родится ребенок, пока он вырастет…

– У меня уже есть ребенок. Дима – мой сын.

Я стараюсь не дышать в воцарившейся тишине. Совсем недавно я ударил Мелехова, когда он в лицо выкладывал шокирующую правду, но сейчас испытываю к нему уважение. Все-таки нужно иметь много решимости, чтобы вот так просто говорить подобное.

– Что это значит? – наконец раздается голос старика.

– То и значит. У меня был короткий роман в юности, и та девушка родила от меня ребенка. Я только недавно узнал. И кстати, Диму на фирму взял до этого, за его потенциал и желание работать.

– Ты… Ты сейчас это всерьез? Этот пацан?.. Хочешь сказать?.. – снова устанавливается тишина, но через приоткрытую дверь я слышу тяжелое дыхание старика и не сразу понимаю, что он плачет. Ошеломленно делаю шаг назад, чтобы уйти. Все-таки это уже слишком личное, но Мелехов говорит: