Ночь с принцем

Таких прекрасных и изысканных тканей Кристабель никогда не носила и даже не видела. Она не особенно задумывалась об одежде, но, надо сказать, у нее никогда не было платьев, сшитых из таких изумительных тканей: шелков, струящихся, как водопад, муслинов, таких нежных и тонких, что к ним страшно прикоснуться. Когда Филипп был лейтенантом, у него не было на подобное денег; позже вместе с имением он унаследовал и массу долгов, которые немало увеличил.

Но для Берна, очевидно, это не было проблемой. Или он сошел с ума.

Только сумасшествием можно было объяснить и то, какие цвета он выбрал: сверкающие красные, яркие синие и вибрирующие зеленые. Неужели этот человек не понимает, что Кристабель — совсем не светская красавица, привыкшая притягивать к себе восхищенные взгляды и одевающаяся соответственно?

Она попробовала протестовать, но Берн не стал ее слушать.

— Поверьте, на вас они будут смотреться великолепно.

— Но мне кажется, сейчас в моде бледно-розовый и кремовый.

— Да, среди вчерашних школьниц и дебютанток. А вы — взрослая женщина, и вам надо совсем другое.

Приложив к лицу выбранные Берном ткани, Кристабель, глядя в зеркало, вынуждена была признать, что он оказался прав. Даже она понимала, что яркий розовый атлас заставляет ее кожу светиться, а зеленый креп необычайно эффектно подчеркивает цвет глаз. И нельзя отрицать, что в своих кремовых и бледно-розовых платьях она всегда выглядела несколько бледновато.

То, что Берн оказался прав, почему-то показалось Кристабель очень досадным.

— Похоже, вы прекрасно разбираетесь в дамских туалетах.

— Я просто знаю, что мне нравится. — Берн не отрываясь смотрел на ее губы. Кристабель показалось, что от его взгляда где-то внизу ее живота вспыхнул огонь. — И что заставляет мужчину желать женщину.

Теперь Кристабель охватила сладкая истома. Черт побери этого многоопытного соблазнителя! Он так же хорошо знает, как заставить женщину желать мужчину. Эти его улыбочки, щедрые подарки и властный тон — все будто создано для того, чтобы у жертвы учащенно бился пульс, а сила воли таяла и превращалась в сладкую лужицу.

Ну нет! С ней этого не случится. Ни за что. Один раз она уже поддалась мужской лести и ухаживаниям и вступила в брак, о котором теперь приходится сожалеть. Но она ни за что не пойдет на незаконную связь с человеком, который ставит выгоду выше совести. Если у него вообще есть совесть.

Когда цвета и фасоны были обсуждены и согласованы, миссис Уоттс достала свой портновский сантиметр.

— Прошу вас пройти сюда, миледи. — Она провела Кристабель в дальний угол комнаты, где предыдущий обитатель зачем-то соорудил небольшое возвышение. — Встаньте сюда, пожалуйста. И прошу меня извинить, но вам придется снять платье. Я хотела бы снять ваши размеры в корсете.

— Конечно. — Поднявшись на ступеньку, Кристабель выжидательно посмотрела на Берна, который, вместо того чтобы вежливо удалиться, уселся в ее любимое кресло. — Берн, вы же не собираетесь оставаться здесь?

— А почему нет? — Подлец имел наглость улыбнуться. — Я не увижу ничего нового.

Он определенно переигрывал, и сам понимал это.

— Поэтому вам и незачем смотреть.

— Но я должен убедиться, что все будет сделано так, как я хочу. — Берн обратился к портнихе: — Не обращайте на меня внимания.

Пухлые щеки миссис Уоттс порозовели, но она только вежливо присела в ответ. Вот что делают деньги — все подчиняются, никто не смеет возразить.

Прекрасно. Значит, пусть смотрит, как с нее снимают мерки. Не могут же они препираться на глазах у портнихи. К тому же он платит за эти туалеты, следовательно, имеет право высказать свое мнение.

Но за все свои деньги Берн не сможет купить ее. И очень скоро ему предстоит в этом убедиться.

Притворяясь, что ей наплевать, Кристабель не сводила с Берна взгляда все время, пока портниха помогала ей освободиться от платья. Скоро она поняла свою ошибку, потому что, оставшись лишь в корсете и сорочке, из гордости была вынуждена по-прежнему смотреть на Берна, в то время как он с интересом изучал ее фигуру.

Кристабель пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не покраснеть. Еще ни один мужчина не смотрел на нее так. Даже Филипп обычно не рассматривал ее. Как настоящий солдат, он быстрым приступом брал ее постель и так же быстро отступал в свою, когда все было кончено.

Почему-то Кристабель казалось, что слово «быстро» вряд ли было бы применимо к мистеру Берну. Пока миссис Уоттс снимала с нее мерки, делая записи в тетрадке, он занимался тем же самым: сначала задержался взглядом на груди, потом опустился к затянутой корсетом талии, оценил округлые бедра. Закончив с осмотром, Берн опять неторопливо поднял глаза к лицу Кристабель.

И в них она прочитала то, что он даже не давал себе труда скрыть: он твердо намерен оказаться в ее постели, и никакой договор этому не помешает.

Кристабель мысленно обругала себя, потому что почувствовала, как непонятная дрожь опять пробежала у нее по спине. Какая наглость! Ну она ему покажет. Повернувшись к портнихе, Кристабель спросила со сладкой улыбкой: