Ночь с принцем

Куда только подевалась его сдержанность, удивившая Кристабель этим утром? Он хватал ее грудь через ткань сорочки, потом, спустив с плеча лямку, стал ласкать горячими пальцами нежную кожу.

Когда Берн сжал двумя пальцами напряженный сосок и дрожь наслаждения охватила все ее тело, Кристабель оторвалась от его губ и еле слышно прошептала:

— Пожалуйста, Берн, пожалуйста…

Она и сама толком не знала, просит ли его остановиться или продолжать. Неожиданно Берн приподнял ее за талию и усадил на ломберный столик, стоявший за спиной, отчего Кристабель пришлось выпустить из ладони его… орган.

Легкий столик закачался, и Кристабель испуганно схватила Берна за плечи:

— Что вы, черт возьми, делаете?

Вместо ответа он окончательно спустил с ее плеч сорочку и вожделенно посмотрел на обнаженную тяжелую грудь.

— А вам как кажется? — Берн наклонился и взял сосок в рот.

Боже праведный! Кристабель попыталась соскочить со стола, но, застонав, прижала голову Берна к себе, словно испугалась, что он вдруг остановится.

Но Берн не останавливался. Он продолжал ласкать сосок языком и слегка покусывать его, заставляя Кристабель стонать от наслаждения и желать большего. Никогда ничего подобного Кристабель не испытывала с Филиппом. Неужели она действительно распутница, способная получать удовольствие только с безнравственным проходимцем?

— Будьте вы прокляты, — шептала Кристабель. — Вы такой… изобретательный… дьявол…

— Я стараюсь, — заверил Берн и, захватив второй сосок между большим и указательным пальцами, стал перекатывать его, как шарик, вызвав у Кристабель новый приступ сладострастия. — Нравится, детка?

— Да… ох… да…

Когда Берн захотел спустить сорочку до самой талии, Кристабель попробовала сопротивляться.

— Постойте, это не я должна раздеваться. — Она с трудом справлялась с дыханием. — Это же вы проиграли… вы, мошенник.

— Вы не успокоитесь, пока я не признаю себя побежденным?

Быстрым движением Берн стянул с себя кальсоны и отбросил их прочь.

— Пожалуйста, вот ваш выигрыш. Я наг, как новорожденный.

Взгляд Кристабель против ее воли тут же устремился на обнажившуюся часть, и во рту у нее сразу пересохло. Господи помилуй! За всю свою жизнь она видела обнаженным только одного мужчину, и он был совсем не похож на Берна. Пенис Филиппа тоже был длинным, но гораздо тоньше и изящнее. Он был… управляемым.

У Берна все по-другому. У него он вызывающе торчит вперед — большой, тяжелый и твердый. И совершенно неуправляемый. Как и его владелец.

Берн в этот момент осторожно снимал с Кристабель сорочку.

— Прекратите! — опомнилась она и схватила его за руки. — Вы не должны…

Гэвин заставил ее замолчать, накрыв губы затяжным поцелуем. Филипп не особенно любил целоваться… да и ласкать ее, если уж на то пошло. Занимаясь любовью, он просто удовлетворял одну из естественных потребностей и норовил сделать это как можно быстрее, а Кристабель потом долго лежала без сна и желала чего-то еще неизведанного.

Берну удалось пробудить в ней то же желание, но в отличие от Филиппа он удовлетворял его. Он ласкал ее грудь, жаждущую этих ласк, прикасался к соскам, которые сами тянулись к нему; его рука осторожно протискивалась между тесно сжатыми бедрами, и наконец большой палец нащупал пульсирующий центр этого желания и…

— Берн! — вскрикнула Кристабель, ощутив это бесстыдное прикосновение, и схватила его за руку. — Я думаю, вы чересчур…

— Тише, милая. Вы вообще слишком много думаете. — Он снова дотронулся до чувствительной точки, заставив Кристабель содрогнуться от наслаждения.

Изо всех сил она старалась не поддаваться этому безумию.

— Не сомневаюсь, что вы… уже не раз произносили эту фразу… при сходных… обстоятельствах.

— Не сказал бы, — ответил Берн. Его палец проник в Кристабель, и она ахнула. — Вы же видели моих любовниц. Их не приходится долго уговаривать.

— Да, но…

— Ваша беда в том, что вы все делаете наоборот. Теперь одна рука Берна была заняты ее соском, а палец другой проникал в нее все глубже. Кристабель не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть от нахлынувшей на нее волны новых ощущений.

— Когда надо использовать мозги, — продолжал Берн хриплым шепотом, — играя в вист, например, вы позволяете эмоциям управлять вами. А когда мужчина пытается заняться с вами любовью, вы только и делаете, что думаете.

Он осыпал Кристабель короткими обжигающими поцелуями, словно специально для того, чтобы лишить способности думать. Из последних сил Кристабель старалась сопротивляться ему.

— Ну вот, — прошептал Берн. — Вы опять думаете. Я вижу, как вы хмуритесь.

— Если я… потеряю голову, вы… погубите меня.

— Какой ужас! — усмехнулся Берн. — А что, это похоже на убийство?

Еще один его палец проник в нее, и Кристабель вскрикнула от испуга… от радости… от удовольствия. Дьявол его побери!

— Подумать вы сможете позже, — подсказал Берн, —

а сейчас просто наслаждайтесь.

Но если Кристабель доверится ему сейчас, то доверится и в другом… опасном и тайном… О Господи, ну что же он с ней делает?