Ночь с убийцей (СИ)

Наколов поленьев, я растопил камин. Стараясь не обращать внимания на кровать, где сжались в комочек две беззащитные фигурки, ругал себя за то, что впустил в свою душу женщину, так похожую на жену. Словно изменил Тэкэре. Не телом, — это лишь секс, — а сердцем. Позволил проникнуть зерну сочувствия, разрастись нежности, поселиться желанию. Смотрел на Владу почти как на жену. Хотел, чтобы она стала ею.

Глупец!

Подошёл к кровати, чтобы позвать Владу на ужин, но увидел, что девушка спит. Постанывая во сне, будто ей снилось нечто мучительное, она мотала головой, а по щекам ползли слёзы. Малышка же, свернувшись клубочком, уткнулась носиком в живот матери.

Я вернулся на крыльцо и, усевшись, отрезал мяса. Тарелку поставил рядом и, глядя в темноту леса, прислушался к пению птиц. Жуя, ощущал пространство, будто впитывал в себя это чувство безопасности и редкого спокойствия. Если нас искали, то не здесь.

Размышлял, что делать дальше. Завтра расспрошу Владу о её родителях. Надо найти их могилы, отыскать тех, кто знал этих людей, узнать, была дочь одна или две. Оставить ли девчонок здесь или взять с собой? Конечно, одному проще, но это шанс Инготу добраться до жертвы, заглотить наживку. Я не мог подвергнуть свою женщину опасности.

Демоны! Это не моя женщина.

За спиной раздался негромкий звук, и я усмехнулся:

— Уже выспалась? Есть хочешь?

И тут на мои плечи легли маленькие ладошки. Вздрогнув, я обернулся. Малая, прижавшись ко мне, зевнула. Подняла личико и… улыбнулась.

— Привет, — брякнул я, ощущая сковавшую меня неловкость. — Мама спит?

Девочка открывала рот, но не раздавалось ни звука. Я повёл плечами, и она, покачнувшись, плюхнулась на попу. Но тут же переключилась на тарелку с зайчатиной. Потянувшись, схватила кусок мяса и потянула себе в рот.

— Проголодалась? — усмехнулся я, наблюдая, как девочка мусолит еду. — Не подавись.

Насчитал у девочки восемь зубов и задумался о том, что мясо, наверное, они ещё не едят в этом возрасте. Или едят? Я мало что знал о детях. Но вроде малышке нравилось, пусть она и не откусила ни кусочка, а лишь посасывала.

Впрочем, это быстро надоело ребёнку. Бросив мясо, она подползла ко мне и, вцепившись в кожу, как в ткань одежды, поднялась. Поморщившись, я крякнул от боли: малышка схватилась за место рядом с раной, но терпел. Стало интересно, что малая будет делать.

Девочка смотрела на меня, будто изучала. Трогала нос, тянула за уши, но больше всего ей понравились волосы. Я сжал челюсти, когда она начала играть длинными прядями, по цвету так похожими на её собственные. У Влады тоже тёмные, — отметил я. Но вот разрез глаз малышки сильно отличался от маминого. Как и цвет.

Я тряхнул головой, освобождаясь и от маленьких ручек, и от беспокоящих меня надежд. Только же решил, что не буду видеть во Владе Тэкэру. Надо смотреть на факты, а они таковы, что женщина в охотничьем домике — несостоявшаяся танцовщица. Нежная и робкая лань. А моя Тэкэра — хищница.

А некоторая похожесть проявлялась в критических ситуациях, и это важно. То, что Влада разбила мужчине нос, не делает из добычи охотника. Я слышал, как одна мать сумела несколько часов удержать своего ребёнка над пропастью, пока не подоспела помощь. В минуту опасности проявляются скрытые способности, мне ли об этом не знать.

Девочка упрямо забралась мне на колени и, снова зевнув, свернулась, будто котёнок. Глазки её медленно закрылись. Я хмыкнул в изумлении, но не двинулся. Опёрся спиной о косяк и, вслушиваясь в звуки леса, тоже смежил веки, позволяя дремоте увлечь меня в полутьму.

Глава 33. Тэкэра

Шум волн успокаивал, ветер качал на своих руках. Хотелось разбежаться и позволить стихии забрать меня с собой.

В груди очень болело. Так сильно, что я перегнулась через перила и смотрела вниз, на бурлящую мутную воду, словно она могла унять боль. Успокоить. Остудить.

Дождь усилился, сек по щекам острыми иглами и стекал по лицу ледяными слезами, сплетаясь с волосами и моей печалью. Вот бы сердце перестало чувствовать. Вот бы замерзло, чтобы никому не верить, не льнуть к теплу, которого на самом деле ни в одном человеке на земле нет. Все эгоисты и предатели. Все.

Теплая рука легла на спину, поплыла вверх и зацепила мои лопатки, вызвав сильную дрожь, а бархатный голос запутался в мокрых волосах:

— Все пройдет, пройдет и это.

И я повернулась. И прикосновение наших с Кунаем губ выдернуло меня из сна, будто кто-то вырвал стрелу из раны. С острой пробивающей все мышцы болью.

Я открыла глаза и уставилась в стену. Колючки жажды и желания продолжать поцелуй метнулись вниз, к груди, и рассыпались щекоткой в паху. Я тихо застонала и сжала ноги. Почему я его так хочу? Так ведь не может быть. Я словно под воздействием какого-то наркотика. Стоит только взглянуть, да что там, стоит закрыть глаза и представить, что мужчина ласково ведет ладонью по бедру, пробираясь под голубое платье, касается средоточия жара, как меня подкидывает и несет бурной рекой похоти. Такой мощной, что, кажется, я скоро сойду с ума.