Ночь с убийцей (СИ)

Он выступил из тени и, ощущая себя в безопасности, шагнул в пятно света. Тот самый японец, что украл мою Владу, оставив своих наёмников гнить в лесу. В руке мужчина держал пушку, ствол оскалился на меня темнотой. Но я и так едва стоял на ногах, сопротивляясь вечной тьме. Главное, что девочки спасены, и снайпер не промахнётся, избавив их от последней опасности.

Так я думал, глядя в лицо смерти.

— Спасибо, что очистил мне место, Кунай, — ухмыльнулся японец. — Я пришёл, чтобы заменить тебя, а теперь заменю твоего босса. Прощай. И да примут тебя демоны!

Прогремел выстрел.

Глава 50. Тэкэра

— Снял? — кто-то прогремел над ухом.

Заскрипела рация, и прилетел ответ:

— Метис убит, к сожалению. Стоял на линии огня. Дом чист, я возвращаюсь.

Глухой голос, искаженный связью, еще долго вибрировал в моей груди. Я прижимала к себе дочь и, не обращая внимания на других людей, закрыла глаза и дала волю слезам.

«Метис убит»…

Мой Кунай защищал меня и малышку спиной, он еле шел, израненный и избитый, но не бросил нас. Мой…

Нет, не мой, и от этого хотелось орать. Я признала Куная своим, вросла в него глубоко, будто корень высокого дерева. А теперь не смогу отпустить память, чувств, свою любовь. Это не хлюпик Толя, что бил и издевался, это мужчина, за которым я была, как за каменной стеной.

Кто-то рядом истошно закричал, я вздрогнула, дочь дернулась, и я ударилась бровью о стекло. Мой и не мой голос, словно прокуренный, ослабший разносился по площади перед домом. В полной тьме, ослепив на несколько долгих секунд, над нами вспыхнули яркие фонари. Они выдернули из общей картины несколько фигур в черном, среди них я узнала сестру. Несложно было узнать, ведь она моя копия, только волосы короче, по плечи, каблуки повыше и одежда откровенней, словно она всем видом пыталась сказать: «Я лучше тебя во всем». Это сестра вытащила меня из-под пуль, вытолкнула на улицу, показала дочку в машине, и помчалась назад, спасать Куная.

Но не успела. Прозвучал выстрел.

— Я тебя сама грохну, если он умер! — кричала Ярослава на вышедшего вперед снайпера. — Сердце вырву! — она бросилась, как змея, на стрелка. Он отбивался, но как-то слабо, будто не желал поднимать руку на женщину. — Кривой, твою мать, палец! Тварь, сучье отродье! Тварь, ты не жилец, если Кунай умер! Я твою башку просверлю ногтем, если пуля была смертельной. Как так? В последнюю минуту вальнуть мужа! Не видать вам, скоты, теперь нихрена: ни флешки, ни доказательств! У него все было, у Куная, только он знает! Сс-с-уки!

Как это у него? Что она несет? Кунай ведь меня допрашивал, искал все время флешку. Она врет, не может он знать. Не мог. Я хотела закричать, но дочь заныла, заскулила, сжав пальцами мою одежду. Пришлось отвлечься и покачать ее, прошептать ласково, что малышка в безопасности, скоро будем дома, в тепле и тишине.

Только где теперь мой дом?

Сквозь слезы увидела, как к нападающей на стрелка сестре, подобрался незнакомый мне мужчина. Высокий и крепкий, как Кунай. Только светлоликий и стриженный под ежик. Он заломил девушке руки назад, приказал снайперу убраться с глаз и что-то тихо сказал девушке прямо в лицо. Зло сказал, отчего она затихла и прищурилась. Я помню этот взгляд, в снах и иллюзиях замечательно прочитала их суть. Опасный взгляд.

Сестра зашипела кошкой, вывернулась, как балерина, ловко выставила ногу в сторону, и громила рухнул на пол, как подкошенный тополь, оказавшись под прицелом ее пушки, накрытый сильными бедрами.

— Я тебя убью, вражина, не посадишь ты меня! Никто не сможет меня насильно удерживать. Никто!

К ее виску, тот самый стрелок, что отступил лишь на шаг, хладнокровно приставил ружье. Щелкнул затвор, а у меня похолодело в груди. Что будет, если она умрет? Что я почувствую?

— Подонки, — прорычала сестра и откинула пистолет в траву.

Ярослава опала на мужчину с таким воплем, что мне стало не по себе, а под ребрами что-то хрустнуло. Мне было больно вместе с ней, и в тот миг я поняла, что иначе быть не могло. Мы связаны. Ее любовь, моя любовь, Кунай — мы одно целое, и кто-то должен уйти… кто-то из нас троих.

Не обращая на угрозу в виде черного дула снайперки, Ярослава остервенело рвала темную одежду лежащего мужчины и ревела. Как дикая лисица. Демоница Кицунэ.

— Кунай должен жить! Я хочу, чтобы он жил… Я так хочу!

Снайпер поймал взгляд главного и, опустив ружье, отошел в сторону, а лежащий ударил сестру наотмашь. Не сильно, но отрезвил пощечиной, а у меня по лицу пошли волны жара. Словно не ее ударили, а меня.

Впервые за эти несколько горячих минут Ярослава приподняла голову и, прижимая к горящей щеке ладонь, всмотрелась в мое лицо. Невероятно. Она — это я, только отражение. Я словно заглянула в кривое зеркало: оно пошло трещинами, задрожало, и я увела взгляд.

Наверное, она ненавидит меня за то, что я отобрала у нее жизнь. Наверное, она права. Я росла в семье, в любви, а она страдала… И я не смела заявлять права на ее мужа, но сделала это неосознанно. Я украла у нее судьбу и любовь.

Как из этой темноты выпутаться? Как взять себя в руки и пойти дальше?