Ночь шрамов

Убийца улыбнулась, не открывая глаз. Второй голос абсолютно прав: нужно как следует выспаться. До утра Рэйчел уже ничто не разбудит.

— Зачем ты так поступаешь со мной? — взмолилась девочка. Девон перестал читать и взглянул на ребенка. Бедняжка была совсем на себя не похожа: красные глаза распухли от слез, лицо мертвецки побледнело, а черные мокрые волосы облепили полупрозрачную кожу. На девочке был надет кухонный фартук в синюю с белым полоску, забрызганный кровью с той стороны, где Девон пытался вставить в вену иглу. На тонких белых ручонках чернели синяки от зажимов, которыми ребенок был прикован к креслу. На запястье остались следы от трубки, с помощью которой кровь переливалась из тела девочки.

— Я ищу бога, — сказал Девон.

Когда ребенок снова зарыдал, отравитель решил вколоть ей еще немного седативного препарата. Бутылка стояла на столе посреди разбросанных бумаг, и из нее торчал шприц. Бутыль у подножия кресла была почти на две трети заполнена кровью, и Девон решил не злоупотреблять успокоительным. Слишком многое поставлено на карту, а лекарство только затянет процесс очищения. Нельзя терять драгоценное время. Остальные бутыли аккуратно выстроились вдоль стены, где темно-красная жидкость была в безопасности. Девон решил переставить их, когда девочка начала вырываться и дергать ногами.

За тяжелыми ставнями черная луна поднималась над Дипгейтом, возвещая горожанам о наступлении Ночи Шрамов, которая приведет за собой Карнивал на городские улицы. Голодный ангел выйдет на охоту за всякими бродягами и паразитами, что шатаются по холодным дворам в такое время. В кабинете Девона было тепло и светло. Отделанная вощеным деревом и обставленная свечами в хрустальных колбах комната была на скорую руку превращена в лабораторию. Огоньки причудливо играли в догонялки в стеклянных сосудах и мензурках, металлических дистилляторах, медных зажимах и штативах, которыми было заставлено все помещение. Несколько портретов выдающихся ученых прошлого в позолоченных рамах пылились у стены, а на их месте висели испещренные записями графики.

Только один портрет украшал кабинет. На холсте была изображена женщина. Строгое лицо смягчали свет янтарных глаз и чуть заметный след улыбки на губах. Дорогая Элизабет. Девон подолгу смотрел в нарисованные глаза, будто ожидая чего-то.

Когда же спайны придут за мной? Может быть, вы прямо сейчас подкрадываетесь к двери с мечами наготове, с заряженными арбалетами?

Нет. Могущественный покровитель снабдил Девона всем необходимым для спасения.

Некто из самой верхушки Церкви.

Семь месяцев назад отравитель вернулся домой и обнаружил на первый взгляд совершенно безобидный пакет. Наверное, бессвязные каракули какого-нибудь лаборанта. Он отложил посылку и на какое-то время забыл про нее. В конце концов открыв пакет, Девон был потрясен и не на шутку напуган увиденным. Он держал в руках журнал наблюдений тех самых Мягких Людей: ученых господина Патриджа, господина Хайтауэра и господина Блума. Страницы древних записей, которым не менее тысячи лет. Строки древней рукописи описывали процесс приготовления ангельского вина.

Ничто не указывало на человека, пославшего драгоценный пакет, но со временем у Девона начали появляться некоторые подозрения. Рукопись могла быть изъята лишь из одного источника — Кодекса.

Дело рук пресвитера Сайпса?

Но почему?

Вопрос неотступно преследовал отравителя, однако было бы крайне опрометчиво прямо обратиться к пресвитеру. Таинственный благодетель явно намеревался оставаться в тени. А что, если Девон ошибся? Одно лишнее слово, и ему конец. Спайнам вряд ли понравится возвращение подобной рукописи.

Отравитель перевел взгляд с безмолвного лица на каминную полку, где между кучами колбочек и склянок, написанных от руки ярлычков и засахаренных пробок отсчитывали секунды позолоченные часы. Полка была заставлена ядами для приготовления ангельского вина.

Девон втянул воздух. В комнате висел приятный и одновременно отвратительный запах серы.

Отравитель вернулся к журналу, задумчиво постукивая карандашом по золотому ободу очков. Через бинты на спине сочилась маслянистая жидкость, на обратной стороне локтя выступила небольшая капля крови, которой тем не менее оказалось достаточно, чтобы испачкать и без того затасканный старый твидовый пиджак. Девон не обратил на это никакого внимания. Внешность не имела значения, пока Элизабет любила его.

Потрескавшиеся губы сжались, пока глаза снова и снова пробегали по знакомым строкам.