Ночь со звездой гламура

– Я тоже все отдал бы за то, чтобы этого с ней не могло бы быть.

Во втором часу супруги Антоновы принялись звонить в приемные покои питерских больниц. Когда Евгений набрал номер телефона морга ближайшей к дому городской больницы, в скважине замка заскрежетал ключ. Супруги Антоновы в ужасе уставились на дверь. Обоим казалось, что они увидят окровавленную Дашку в тягчайшей стадии наркотического дурмана. Девочка выглядела абсолютно нормальной. Евгений, бросив на рычаг пищащую зуммером трубку, подлетел к дочери, приподнял ее подбородок к своему лицу и потребовал:

– А ну дыхни!

Дашка излишне яростно дохнула.

– Ну что? – подлетела к ним Инна.

– Вроде ничего, – ответил ей муж.

– А вы что думали? – отвратительно ухмыльнулась Дашка. – Я не употребляю.

– Тогда где ты была?! – крикнула уже несколько успокоившаяся Инна. – Ты хоть знаешь, сколько времени?!!

– Конечно, знаю, – спокойно отозвалась Дашка и, обойдя Инну, направилась в ванную.

Антонов перекрыл ей дорогу и повторил:

– Где ты была?!

– Не ваше дело!

Девочка сказала это так спокойно и одновременно с такой ненавистью в голосе, что Евгений опешил и даже пропустил ее в ванную.

– Как ты думаешь, где она была? – спросила мужа Инна.

– Понятия не имею, но похоже, что ставить нас в известность она не собирается.

– И что же делать?

– А я знаю?

Всю неделю Даша Антонова возвращалась домой за полночь. В субботу утром Евгений сменил на дверях два замка и заявил дочери:

– Сегодня ты никуда не пойдешь.

– Это еще почему? – с вызовом спросила Дашка.

– Потому что я не дам тебе ключи! Уйдешь – домой не пущу! Ночуй, где хочешь.

Дашка опять рассмеялась и не пришла ночевать вообще.

– Евгений! Ей же нет еще шестнадцати! – билась в рыданиях Инна. – Это из-за тебя она не вернулась домой! Из-за этих новых замков!

– По-моему, это была твоя идея. Разве нет?!

– Ну… моя… А ты мог бы мне возразить! Так не-е-ет, сразу и побежал за замками! Нет чтобы догадаться, что она может сделать назло!

– Но ты ведь тоже не догадалась!

– Но ты же мужчина!

– А ты женщина, и тебе лучше знать, до чего девчонка может додуматься! Себя бы вспомнила!

Инна разрыдалась еще горше, потому что вспомнить ей было абсолютно нечего. В свои шестнадцать лет она по вечерам сидела дома и прилежно грызла гранит и прочие камешки школьных наук, а по ночам мирно спала. Она поймала себя на том, что даже немного завидует собственной дочери, которая запросто их, родителей, ослушалась и где-то проводит время в свое удовольствие. Хотя бывают такие удовольствия, что…

Инна опять вынуждена была отменить все свои уроки, потому что долдонить о герундии и глагольных временах никак не могла. Евгений тоже взял отгул. Он несколько раз звонил в милицию, где ему каждый раз отказывали начать поиски пропавшей дочери, пока не минует трое суток с момента ее исчезновения. В десятом часу вечера он как раз отпускал в сторону родной милиции различные идиоматические выражения, которые мог позволить себе употребить в присутствии жены (про себя он крыл этих поганых ментов по-черному), когда Дашка наконец соизволила явиться. Изнервничавшаяся Инна не смогла даже спросить дочь, где та пропадала. Она только смотрела на нее глазами, совершенно круглыми от страха, который ее так еще и не отпустил. У Евгения тоже застряли в горле всяческие слова, поскольку любые из них вполне могли подействовать на Дашку, как новые замки на входных дверях квартиры. А кому надо, чтобы девчонка опять пропала?

Поскольку оба родителя будто воды в рот набрали, Даше пришлось сделать сообщение без всяких расспросов с их стороны:

– Я стала женщиной…

Инна перевела свои круглые глаза, в которых бился уже настоящий ужас, на мужа. Евгений нервно сглотнул и отозвался нейтральным вопросом, который, как ему казалось, никак не мог спугнуть дочь:

– Чего?

Дашка посмотрела на свое отражение в большом зеркале прихожей Антоновых, будто желая убедиться, что обретенная ею женственность уже заметна постороннему глазу. Ничего особенного она не заметила, чем несколько огорчилась, а потому повторила еще раз:

– Я стала женщиной! Чего тут непонятного?

– То есть ты хочешь сказать, что… повзрослела… и потому фигурально… – начал Евгений, но дочь расхохоталась ему в лицо:

– Не фигурально, милый папенька, а самым натуральным образом!

– Даш-шенька, что ты такое говоришь… – прорезалось наконец у Инны.

– Я говорю, что… отдалась мужчине! Да! Вот так!

– Какому еще мужчине? – удивился Евгений, у которого, впрочем, тут же автоматически сжались кулаки.

– Зачем… – выдохнула Инна и тихо заплакала.

– На чей вопрос мне ответить сначала? – злорадно улыбаясь, спросила Даша.

– В порядке поступления, – хмуро отозвался Евгений.

– Пожалуйста! – ухмыльнулась она и присела на пуфик у зеркала. – Отдалась я не просто мужчине, а самому-самому-пресамому, то есть Вадику Кудеярову! – Поскольку родители даже не дрогнули от этого ее сообщения, Даша решила, что уж ответ на второй вопрос непременно выведет их из состояния столбняка. Она еще раз пренеприятно улыбнулась и произнесла: – А отдалась потому, что все вокруг только это и делают! Вот я и захотела попробовать! Чем я хуже?