Ночь соблазна

Эверод выпрыгнул из коляски первым. Быстрыми шагами он взбежал по ступенькам к парадной двери отцовского особняка. Дверь была заперта, но это не могло его остановить. Он не раз перелезал через садовую ограду в надежде повидать Мауру. Не так много часов прошло с того мгновения, когда он по-хозяйски вошел в этот дом и проследовал его коридорами до ее двери.

Он наследник Уоррингтона, но во всем доме помнила об этом, кажется, одна только Маура. Уже много лет она была влюблена в него. А он все это время презирал ее. Когда он подошел к ней в книжной лавке, она испугалась, что он обидит ее. И все же она заставила себя преодолеть неприязнь и попробовать достучаться до того юноши, которого когда-то любила. Его побуждения в отношении Мауры отнюдь не были столь же благородны, и все же именно ему она преподнесла в дар свою невинность.

Это была единственная ее драгоценность, которую она могла принести ему в жертву. Она отчаянно рисковала, доверяясь мужчине, который не так давно собирался похитить ее невинность лишь для того, чтобы посмеяться над ней.

И чем же он отплатил ей за доверие? Он позволил своему гневу и ревности к Роуэну довести себя до того, чтобы публично опозорить единственную женщину, которая любила его безоглядно, со шрамом и прочими недостатками.

Маура любила его.

Когда Эверод понял это, он почувствовал, как теплеет у него на душе, в самых дальних ее уголках, которые он до той поры и не считал заледеневшими. Маура всегда любила его, просто она никогда не облекала это чувство в слова.

А если бы она это сделала, Эверод не поверил бы ей.

Любовницы шептали ему на ухо слова любви, и он отвечал им тем же, а вот теперь они все словно стали для него призраками, и он не в силах был припомнить их лиц. Ибо все, чего он желал, заключалось для него в трех простых словах.

И единственная женщина, которая заслуживала этих от души идущих слов, никогда не слышала их от него.

А поверила бы она мне, наберись я смелости их вымолвить?

Эверод почувствовал, что его догоняют друзья.

— Ты собираешься постучать? — спросил Солити.

Как и остальные, он устал и думал лишь о том, чтобы вернуться к жене и лечь спать.

Эверод сердито посмотрел на дверь.

Его братец собирается жениться на Мауре.

Черта с два!

Эверод с размаху пнул дверь ногой.

— Господи, Эверод! Я же сказал «постучать»! — закричал на него Солити, а Эверод тем временем навалился на дверь всем телом.

Под его напором дверь отворилась.

Эббот, престарелый дворецкий Уоррингтонов, услышал шум у парадной двери. Он покрепче ухватил трость, так, словно это была дубинка.

— Немедленно убирайтесь отсюда! Нам здесь гуляк не нужно!

Эверод выхватил трость из рук слуги и бросил ее Кэдду.

— Мы не какие-нибудь громилы, Эббот. Наденьте очки: я Эверод, наследник графа Уоррингтона. — И он посмотрел вглубь холла: не выглядывает ли Маура из-за какой-нибудь двери? — Я пришел за мисс Кигли.

Дворецкий растерянно нахмурился. Он разглядывал пятерых устрашающего вида джентльменов, соображая, как ему поступить.

— Мисс Кигли? Я…

— Кто там, Эббот? — послышался сверху холодный голос Жоржетты, и Эверод отступил на несколько шагов, чтобы разглядеть графиню.

Изящно держась одной рукой за перила, она снисходительно рассматривала всю пятерку.

— Тебя никто не звал, Эверод. Пока это все еще дом Уоррингтона. Ступай вон, иначе я велю Эбботу позвать ночную стражу.

Дворецкий, прихрамывая, встал так, чтобы видеть хозяйку.

— Должно быть, его позвал доктор Бэрк, миледи. В таких печальных обстоятельствах обычно приглашают наследника.

Рэмскар выступил вперед, загораживая Эвероду дорогу и мешая ему схватить дворецкого за ворот ночной рубашки.

— Что это за обстоятельства, Эббот? — спокойным тоном спросил граф.

— Ничего не отвечай, — прошипела слуге Жоржетта.

— Лорд Уоррингтон при смерти, милорды, — печально покачал головой Эббот. — Доктор Бэрк говорит, что сердце у него…

Эверод не стал слушать дальше. Он взлетел вверх по лестнице, готовый смести с дороги всякого, кто попытается помешать ему увидеть отца.

Его отец при смерти!

Вопреки разногласиям и вражде Эверод никогда не переставал любить отца. Женщина, которая сделала все для того, чтобы эта любовь осталась безответной, преградила ему путь, словно ангел мщения.

— Уоррингтон не желает тебя видеть, — сказала она, задевая его своими словами за живое.

— Ну что же, мне нравится ему досаждать, — ответил Эверод, оттесняя ее в сторону. Он слышал, как его друзья обмениваются репликами, поднимаясь за ним. Вероятно, Эббот рассказал им о болезни Уоррингтона более подробно.

— Не смей! — Визг Жоржетты зазвенел в ушах Эверода.

Не обращая внимания на ее требования остановиться, он отворил дверь в спальню отца. У входа виконт замер, зажав нос рукой. Спальня, скупо освещенная лишь ночным светильником, висевшим на стене, была насыщена запахами рвоты, пота и медицинского спирта.