Ночь Солнца

Комиссар курировал все вопросы, но наибольшее внимание уделял проблемам Тайного Города, вечному противостоянию с заклятыми соседями – Великими Домами Чудь и Людь, поэтому многие дела, на первый взгляд относящиеся к разряду второстепенных, сваливал на исполнительного Ортегу, считавшегося то ли клоном Сантьяги, то ли его тенью. Ортега не жаловался и давно привык принимать на себя первую волну желающих записаться на приём к всесильному комиссару. И даже научился не сильно раздражаться по этому поводу, частенько объединяя полезное с приятным. К примеру, до прихода Неги Ортега развлекался «оцифровыванием» старинных документов: фотографировал исписанный старонавскими иероглифами лист, после чего прогонял его через автоматический переводчик с китайского и бодро ржал над получившейся белибердой.

– Знаешь, как перевели они фразу: «Мерцающий клинок пронзил туманную горку звёздных теней»?

– Это ведь поэма «Тьма шелестящей листвы», – удивился Нега. Он считался неплохим знатоком литературы имперского периода.

– Ага.

– Памятник нашего искусства.

– Ага, – снова подтвердил Ортега.

– И ты над ним издеваешься?

– Какой же ты стал нудный, чтоб тебя Спящий наизнанку вывернул, – вздохнул помощник комиссара. После чего демонстративно захлопнул старинный том, сложил перед собой руки и поинтересовался: – С чем пожаловал, богема? Мне кажется или ты должен сейчас находиться в Токио?

Помощников у Сантьяги было мало, но его задачу существенно упрощал тот простой факт, что каждый живой нав, чем бы он ни занимался, считался находящимся на службе Великому Дому, и потому весёлый импресарио, тонкий ценитель красоты и знаток искусства Нега являлся одним из агентов комиссара, собирающим информацию и выполняющим задания за пределами Тайного Города.

– Я был в Токио, – подтвердил он.

– Не понравилось?

– Перестань паясничать.

На убитых археологов Неге было плевать, однако к Мире он относился особенно, и ему показалась неуместной весёлость Ортеги.

– Что у тебя? – посерьёзнел тот.

– Ты помнишь мою знакомую из Зелёного Дома?

– У каждого из нас есть, была или будет знакомая из Зелёного Дома, – пожал плечами Ортега. – Они так мало живут, что запоминать их имена нет никакого смысла. Что случилось с твоей нынешней?

– Её едва не убили, – хмуро ответил Нега, ещё более помрачневший, когда помощник комиссара коснулся срока жизни людов.

– Такое случается. Собрался отомстить?

– Она была археологом, и её пытались убить во время экспедиции. – Нега положил на стол снятую с дерева видеокамеру. – Тут запись, потом посмотришь, но самое главное я распечатал. – Рядом с видеокамерой легли листы с изображениями: мужчины и женщины рассматривают какую-то шкатулку. – Археологи что-то нашли, после этого их убили.

– Шкатулки, как я понимаю, в лагере нет, – протянул Ортега.

– Нет, – подтвердил Нега. – А заодно исчезли все документы и электронные приборы.

– Кто занимался безопасностью археологов?

– Люд.

– Значит, их убили не челы.

– Именно.

– Интересно… – Ортега побарабанил пальцами по столешнице. – Мира сообщила о находке в Зелёный Дом?

Несмотря на недавнее язвительное замечание, имя подруги Неги помощник комиссара знал.

– Нет.

– А об экспедиции?

– Не проверял.

– Я проверю… – Ещё одна легкая дробь по столу. – Но что-то мне подсказывает, что Мира и тут проявила самостоятельность.

– Да.

– Она рассчитывала найти нечто ценное? – прищурился Ортега.

– Она была рассеянна и слегка встревожена перед отъездом.

– Есть догадки?

– Только предположение.

– Я весь внимание.

– На поляне, где велись раскопки, я заметил следы шахт. И почувствовал характерный запах.

Дальше можно было не продолжать.

– Намекаешь, что Мира нашла место выхода Железной Крепости?

– Всё может быть.

– Гм… Намекаешь, что надо разбудить Сантьягу?

– Он спит? – удивился Нега.

– Ну, когда-то, наверное, спал, – без особой уверенности ответил Ортега, возвращаясь к изучению фотографий. – Мира выжила?

– Да.

– Повезло?

– У нее «навские эскизы», – объяснил Нега. – Только благодаря им я сумел дотащить Миру до эрлийцев.

– Девушка оказалась не так глупа, как большинство её зелёных сородичей, – заметил Ортега и резюмировал: – Ты благотворно на неё влияешь.

– Мы пойдём к Сантьяге?

– Ты уверен, что он уже проснулся?

* * *

…Кабинет комиссара Тёмного Двора радикально отличался от подавляющего большинства прочих помещений Цитадели, выдержанных в стиле милого навским сердцам военно-фортификационного консерватизма, отсылающего знатоков ко временам империи Тёмного Двора и массовых казней на закате. Считалось, что трёхчасовое пребывание в декорированном навами помещении гарантированно вызывает шизофрению у разумного любого генетического статуса, однако рабочее место Сантьяги претендовало на лавры ультра-ультрасовременного офиса, прекрасно освещалось и было царством не камня и садизма, а стекла, металла и новейших технологий. Хотя и садизма, конечно, тоже, но он умело скрывался среди гаджетов и странных конструктивных решений.

– Вам не понравилось в Токио?