Ночь Стилета-2

Как только черная «Волга» въехала на территорию ухоженного дворика, ворота за ней сразу закрылись. В полосатом шезлонге у ворот попивал квас из холодильника крепкий паренек из службы охраны. Трещала газонокосилка. Перед домом с огромным полукруглым окном лишь идеальный зеленый газон и клумбы цветов, живое море красок, флоксы, георгины, хризантемы — лето в разгаре. Чуть в стороне, рядом с розовыми кустами, — навес из цветной пленки, дающий прохладную тень. В тени сервирован белоснежный стол. Автомобиль остановился на забетонированном пятачке: Евгений Петрович так и не заасфальтировал эту небольшую стоянку.

— Приехали, — сообщил водитель и заглушил двигатель.

К счастью, он не видел, как рука его пассажирки легла на брюки сидящего с ней рядом и болтавшего всю дорогу старикашки. И не просто на брюки, а туда, где у старикашки имелось оружие, которым он скорее всего лет десять как не пользовался.

Забавный дядечка, одно слово — профессор. А что так, что этак…

Чудаковатый немного, но в общем-то мужик классный. Да и одет по моде. И вежливо все выслушал, проявил чисто человеческий интерес: как семья, как зарплата, а не изнурительный ли график работы?.. Нормальный мужик. Толковый. А то люди все больше о себе любят говорить. Этот — не из таких.

Водитель вышел из автомобиля, чтобы открыть дверцы пассажирам.

Во-первых, так положено. А во-вторых, перед таким человеком — даже приятно.

Водителю велели привезти в Гольяново родионовскую дочку (видать, та еще бестия, одни сиськи чего стоят!) с ее гостем и забрать с дачи детей.

— Выходите, господин профессор. — В салоне автомобиля прозвучал игривый шепот.

— Пожалуй, — последовал тихий ответ, — если ты перестанешь меня онанировать.

— С большой неохотой. — Она все еще не убирала руку.

— А что мы скажем твоей матери? Что господин профессор очень рад ее видеть? Настолько, что вновь ожили забытые функции?

Дверца открылась. Санчес помедлил, словно проверяя, не забыл ли он чего в салоне. Водитель терпеливо ждал — старикашка немножко рассеянный, все они такие. Затем нога Санчеса коснулась бетонированного пятачка. Санчес прибыл в логово.

* * *

Сказать по правде, Санчес не особо нуждался в том, чтобы ему показывали дом. Уж что-что, а этот дом он знал как свои пять пальцев.

Женушка старого лиса отрекомендовалась Ольгой Андреевной (что, естественно, не оказалось для него новостью) и все же потащила гостя показывать «наши скромные владения». Санчес убедился, что никаких особых перемен в этом доме не произошло и что, проявляя свою неожиданную «благодарность» за гостеприимство, он, как и собирался, начнет действовать с подвального помещения.

Но пока Санчес всецело находился в руках говорливой женушки старого лиса, выслушивая выражения типа «наша фазенда». И конечно, его сладкая девочка уже успела шепнуть маман, что это не просто визит вежливости — известный профессор находится сейчас, так сказать, в затруднительном материальном положении и слышал, что семья знакома с некоторыми ценителями и коллекционерами искусства, и вот уж так вышло, что и ему есть что предложить. Санчес подумал, что это будет самый верный способ объяснить его сладкой девочке причину подобного маскарада. Хотя порой ему и казалось, что она не нуждалась ни в каких объяснениях.

— Восточная Африка, — с видом знатока кивал Санчес. Африканская коллекция, особенно скульптура макондо, произвела на него огромное впечатление.

— Удивительная пластика… Самые вдохновенные скульпторы-резчики живут в Восточной Африке! — не скупился Санчес на слова. — Космос! Куда там Пикассо…

— Ну, я бы не была столь строга к безумному испанцу, — по-светски парировала Ольга Андреевна.

— К испанцам вообще не стоит быть особо строгими, — с готовностью соглашался Санчес.

Не меньшее впечатление на профессора произвела коллекция живописи. У некоторых работ он задерживался, вглядывался пристально, с интересом.

Чувствовался подлинный знаток. Честно говоря, сам профессор произвел на Ольгу Андреевну такое же глубокое впечатление — интеллигент, с манерами аристократа, умница и, видать, по молодости был тем еще сердцеедом… Интересно, что он хочет предложить: картину, какой-нибудь антиквариат?

«Шалунишка», — с забытым чувством подумала Ольга Андреевна, наблюдая за красивыми и неожиданно молодыми руками своего гостя.

— Здесь у нас передвижники, — объясняла Ольга Андреевна. — Этот небольшой этюд — его очень любит Евгений Петрович — настоящий Айвазовский. Но самое главное, конечно, у Евгения Петровича в кабинете.

— Удивительно! Удивительно! — восхищался Санчес.