Ночь сурка

Андрей Сотник уехал в тот же день; перед отъездом он сходил посмотреть на перевернутый джип, спустился вниз и долго стоял там…

* * *

…Они стояли у двух занесенных снегом холмиков. Бедные венки из лозы с красными и белыми бумажными цветками слабо угадывались под снегом; сияли свежим деревом кресты, на которых были коряво выписаны их имена.

— Глупая девочка, — сказал Рубан. Он устал, стоял, тяжело опираясь на палку. — Моя маленькая любимая кукла. Боялась вернуться…

— Вернуться? — переспросил Федор.

— Боялась вернуться в нищету, отталкивала локтями соперников, боролась, как могла… по своему недалекому разумению. Ей бы поговорить со мной… да и я, старый дурак, депрессия, сопли… упустил девочку, виноват. Ее нет, а я воскрес… никому не нужный, неприкаянный… и в чем тут промысел Божий? Нет уже ни желаний, ни смысла… Несправедливо. Почему жизнь такая несправедливая, а? И непонятная. И непредсказуемая. Скажи, как философ, что-нибудь жизнеутверждающее!

— Гаудеамус игитур, ювенес дум сумус[8]! — брякнул Федор, не зная хорошенько, что сказать. Да и что тут скажешь? Некоторые вопросы не требуют ответов, так как их просто нет.

Рубан рассмеялся:

— Ты прав, Федя.

Нагнувшись, он положил срезанные Лизой из вазона на кухне ярко-зеленые веточки герани на один холмик, потом на другой…

…Капитану Астахову удалось выяснить, что Лидию Рубан действительно видели несколько раз в «Белой сове» — ее узнал на фотографии бармен; он также показал, что она была с завсегдатаем Лешкой Гавриловым по кличке Гаврик — мелким жуликом и аферистом. На красочной витрине под стеклом среди десятков фотографий посетителей удалось обнаружить фотографию Лидии и Алексея Гаврилова с датой того рокового дня. По словам Артура, Лидия, добрая душа, проникшись трудной судьбой пасынка, готовила мужу сюрприз, чего он допустить не мог. Сидя в машине, он поджидал Лидию…

А Гаврилов спустя неделю был арестован за угон автомобиля и залетел на два года. Освободился пару месяцев назад, а спустя две недели умер, отравившись некачественным алкоголем. В свете последних событий было открыто производство по умышленному его убийству…

В ходе следствия было также доказано, что Зою убила Марго: на колье жертвы и мобильном телефоне Ивана Денисенко были найдены отпечатки ее пальцев, а на платье, том самом, черном, в котором застрял сломанный ноготь Зои, нашли следы ее же губной помады и слюны…

* * *

…Спустя примерно полгода после описанных здесь событий Федору позвонил Иван и с ходу закричал:

— Федя, это же охренеть! Ты не поверишь, Рубан снова женился! Знаешь, кто пятая?

— Наташа-Барби, — сказал Федор первое, что пришло на ум.

— Уже знаешь? — разочарованно сказал Иван. — Дим ушел в запой. Еще бы! Родной папашка вставил фитиля! Ребята обвенчались в храме Спасителя в прошлое воскресенье, почти никого не было. Надо бы поздравить молодых! — Иван хихикнул. — Мишка суетится, готовит выставку Мэтра, поднял и оттащил в ремонт тачку. До смерти рад, что простили и на свободе — журналист не стал раздувать, спустил на тормозах. Взялся резать памятники девчонкам, белый мрамор, ангелы, розы… все путем. Я тоже поучаствовал финансово, а как же. А ты чего смурной? Может, сбежимся, обсудим, чего подарить?

— Давай, — согласился Федор.

…Они сбежались в маленьком ресторанчике близ центрального парка — «Детинце». Здесь было полутемно и прохладно. Иван был громогласен, слегка нетрезв и растрепан, румяная его физиономия лоснилась от пота.

— Во старикан дает! Снимаю шляпу! Гигант! — вопил Иван в совершеннейшем восторге. — А Димка лузер! Давай, Федя, за Мэтра! — Он выпил, с размаху поставил стакан и утер лицо салфеткой. — Чертова жара! А как ты?

— Нормально. Через неделю улетаю на Кипр.

— Ага, класс! А вообще как? — Ивана распирало от желания спросить про Стеллу, но он постеснялся — прущий напролом обычно, он испытывал сейчас странную робость.

— Стелла уехала, — сказал Федор.

— Насовсем? А ты?

Федор усмехнулся:

— А я остался, как видишь.

… — Почему? — спросил он в их последнюю встречу. — Я же все понимаю, ты не могла иначе.

— Могла! Я испугалась, понимаешь? Если бы не ты, я бы промолчала. Я не понимаю себя. Я ненавижу себя. Ты никогда не забудешь… Мы оба не забудем.

— Останься, — попросил он. — Все зависит только от нас…

Она помотала головой:

— Я молчала, я боялась, что он меня ударит или бросит. Я собиралась жить с ним, как будто ничего не случилось, лишь бы все оставалось как есть. Я не понимаю, как я могла быть такой… таким ничтожеством, понимаешь? Слабым запуганным ничтожеством. Я не стою тебя, Федя, пожалуйста, не мучай меня… — Она заплакала.

… — Слушай, а давай и я с тобой! — загорелся Иван, не замечая молчания Федора. — Можно захватить Дима, а то он подраскис… конечно, опять новая мачеха! — Иван заржал. — Возьмем тачку, покатаемся по острову, опять же кабаки, музеи, местное винцо на пляжике, прекрасный пол в бикини. Отдохнем пучком, три свободных чувака… как тебе, а?

Воодушевленный Иван принялся развивать тему отдыха, которая нравилась ему все больше и больше; он кричал и размахивал руками…