Ночь святого Кондратия

От моста в общем потоке людей двинулись по набережной — вполне основательной, с каменным бортиком, на котором вольготно чувствовали себя мальчишки и продавцы всякой всячины. Завидев цветочника, Юрий тоже блеснул вкусом, купив Зафире веник белых роз — продавец заверил, что без шипов, но баронская дочь мигом нашла, о что занозить пальцы. Константе достались громадные рыжие герберы, величиной с хороший подсолнух, на стеблях-дубинках. И она почти сразу же обломала один о карманника. Несмотря на это, прогулкой все остались довольны: чисто выметенная к празднику булыжная мостовая не пачкала длинные подолы, а каблучки не проваливались в хорошо заделанные швы. Публика вокруг текла чистая, нарядная, благожелательная — все-таки Бомон был сытым и богатым городом.

В Лазурные апартаменты все возвратились в полном восторге. Константа даже запоры на окнах проверять не стала.

— Ой, — огорчилась Зафира, — а кто сидел на моем платье?

На взгляд Юрия, ни единой складочки на платье не появилось. Но Зафира решительно потрясла обновкой перед носом камеристки:

— Сделай внушение здешним горничным! Привыкли купцов обслуживать, что они понимают в благородных!

Юрий скоренько переворошил собственный небогатый скарб: ничего не пропало. Да и кошелек на поясе, предусмотрительно перетянутый хвостом, остался в целости.

— Ай, не переживайте. Чудесный вечер, правда!

Константа живо разлила по серебряным стаканчикам виноградное вино из прихваченной внизу оплетенной бутыли:

— Да, вечер и впрямь хорош.

Даже Зафира улыбнулась по-настоящему.

После чего путешественники сдвинули стаканчики, выпили ароматное легкое вино, заели виноградом же и отправились почивать.

Юрий проснулся на шорох. Или на звяк. Сначала он обрадовался: решил, что пришла Зафира. Впрочем, а чем Константа хуже? Ее-то за что игнорировать?

Все еще пребывая в полудреме, Дьявол выстраивал мысленно столбики достоинств и недостатков каждой претендентки. Пока, наконец, не уверился окончательно, что ночные визитеры не мерещатся. К сожалению, они занимались вполне обычным воровством. Такого разрыва между мечтой и натурой Дьявол не вынес и восстал в гневе. Без криков — не хотел пугать девушек.

Девушки тоже проснулись от шума совершенно недвусмысленной драки. Зафира, округлив глаза, прикрылась подушкой. Константа схватила узкогорлую вазу. Так что на поле боя ворвались девы-воительницы — одна с мечом, вторая со щитом. Константа сразу же опустила медную посудину на голову ближайшего — вроде бы не Юрий, разберешь тут в полумраке! Противник повалился мешком, даже не вскрикнув. Зато баронская дочь огласила покои боевым воплем, сделавшем бы честь мамонту в капкане.

Еще пара воров, пытающихся зажать Юрия в угол, отвлеклась на новую угрозу. Что и стоило им здоровья: в сером заоконном свете особенно ярко сверкнул синий кончик дьявольского хвоста — напрочь смахнув ближнему противнику кисть с оружием. Лязг упавшего кинжала заглушил вопль раненого. Единственный уцелевший из тройки прямо с места кинулся в окно. Судя по азартным воплям, его уже ждала гостиничная стража, поднятая тем же шумом. Но грабитель взлетел на крышу по оставленной веревке и был таков.

Зато двух оставшихся сдали ворвавшимся в апартаменты молодцам. Хозяин прибежал тоже, несмотря на поздний час, одетый безукоризнено. Рассыпался в извинениях, и прямо на месте выплатил виру за беспокойство, положив на столик увесистый золотой.

— А ковер мои девочки ототрут, вы не беспокойтесь, — заверил он напоследок, и вся орава, наконец-то убралась. Убедившись, что опасность миновала, Зафира посмотрела на залитый кровью ковер и артистично осела в обморок.

— Ну вот, — вздохнула Константа, — придется все же, господин Юрий, вам рядом с нами спать. На кровати как раз трое поместятся. Да и деньги целее будут.

И вылила на Зафиру остатки воды из медной узкогорлой вазы, которой только что столь доблестно сражалась.

Глава 8

Интерлюдия

Пафнутий из рода Сур прислонился обширной спиной к холодной кладке каменного простенка. Через кольчугу и стеганку холод не ощущался, но серые стены нагоняли озноб одним своим видом. Казалось бы, королевский дворец — можно сделать и покрасивее! Пафнутий покосился в “женский угол” и еще раз фыркнул: да там женщину от мужика не отличишь! Все тоненькие, завитые, напудренные, позолоченные — точно как пуфики под ними. Пожалуй, Пафнутий просто сломал бы любое из изящных сидений, если бы сдуру взгромоздил на шитую подушечку четырнадцать стоунов собственного веса и полтора стоуна боевого железа. Всего полтора потому, что на прием к королю полный доспех Пафнутий решил не брать. Но все равно придворные из “позолоченного угла” таращились на него, как на степняка, притащившего за собой еще и верхового эпиорниса. А уж как носы поджимали, вынужденные проходить рядом! Хорошо хоть, слуги не огибали Пафнутия десятой дорогой, так что довольно скоро он разжился здоровенным кувшином королевского вина. Пажа развернул со словами “У короля еще много!” — и мальчишка, не зная, то ли восхищаться баронской лихостью, то ли жаловаться, побрел в погреба обратно.