Ночь у Насмешливой Вдовы

«Так, так! В результате наведения справок, Джоан, удалось установить, что мистер Уэст — не первый твой любовник. Прежде чем перейти к достопочтенному мистеру Хантеру, я непременно должна упомянуть некоего молодого человека; я его не назову, однако намекну, что он властвовал над твоим сердцем меньше, чем викарий (так проходит слава любви!..)».

Выходя, инспектор Гарлик едва не хлопнул дверью с досады.

После его ухода Г.М. еще довольно долго сидел неподвижно, сложив кончики пальцев. Сквозь открытые окна было видно, как вечереет; внизу с шумом открывались двери паба.

Г.М. думал.

Наконец, когда уже почти совсем стемнело, он с усилием поднялся. Он заметил, что Вэтью приготовила ему котелок, который подходил по цвету к его костюму. Г.М., судя по прошлому, ничего не имел против котелков. Однако ему не понравился намек на то, что он должен надеть что-то на голову, — то есть ему посмели указать, что ему делать.

Сначала он швырнул котелок на пол и прыгнул на него. Потом нарочно прорвал кулаком подкладку и, наконец, совершенно успокоившись, выкинул останки головного убора в корзину для мусора. Затем он спустился вниз.

Холл «Лорда Родни» был переполнен возбужденными постояльцами и завсегдатаями паба. Против лестницы стоял бюст знаменитого адмирала, в честь которого был назван отель, а также две модели кораблей лорда Родни. Напротив бюста находилась конторка портье, за которой сидела Вэтью Конклин; она красила ногти ярко-красным лаком.

Тут отворилась парадная дверь. Сэр Генри Мерривейл, готовый предстать перед Вэтью, остановился и посмотрел на незнакомца с нескрываемым изумлением.

— Ух ты! — неслышно прошептал великий человек.

Хотя вошедшему было далеко за тридцать и черты его лица отличались правильностью, вид у него был мрачный и даже зловещий — в основном из-за того, что он носил черные бакенбарды. Хотя это были не викторианские бакенбарды, которые развевались, подобно веерам, их вполне можно было назвать густыми. Вошедший тут же направился в гостиную, где сел за столик, и потребовал лимонаду. В тот момент он был вылитый Джон Джаспер, зловещий хормейстер из «Эдвина Друда».

Г.М. поспешил подойти к Вэтью и сразу отмел готовый сорваться с ее уст вопрос о головном уборе.

— Кто тот тип, что только что вошел сюда? — спросил он. — Если персонажи романов оживают, почему я не в курсе? Его фамилия Джаспер?

— Да нет, голубчик! — смущенно воскликнула Вэтью. — Что за ерунда! Это мистер Бенсон, хормейстер.

— Что он за тип?

— Ну-у… — Вэтью повела пышными плечами то ли в знак одобрения, то ли наоборот. — Не пьет, не курит. Почти никогда не смеется. Оч-чень, оч-чень серьезный. Но у него красивый голос. Как он поет! Как если бы хор ангелов исполнял «О, соле мио» в старом «Тиволи».

Г.М. хмыкнул и покосился на джентльмена с бакенбардами.

— Еще одно, моя милая. Когда отсюда ушла Марион Тайлер?

— С час назад. — Вэтью хихикнула. — Немного под мухой, но тут уж я виновата.

— И чем же… хрм… вы занимались?

Вэтью лукаво улыбнулась поверх флакона с лаком для ногтей.

— Я поучила ее технике, — уточнила она, разглядывая свеженакрашенные ногти. — Существуют кое-какие приемы для тех, кому около тридцати; они еще никогда не подводили, и их можно испробовать на ком угодно. Она, конечно, постарше, но опыта у нее никакого. А что? Есть возражения?

— Господи помилуй, нет, конечно! Я всей душой «за»… Я ухожу, — внезапно заявил Г.М., направляясь к выходу.

— Милый, а обед? В столовой накрыто…

— Я сказал, что ухожу.

Вэтью возвысила голос:

— Куда это?

— Повидать одну девчонку, — немедленно солгал Г.М.

Оставив разгневанную богиню у себя за спиной, Г.М. вышел в прохладные сумерки Главной улицы. Через дорогу светились окна «Головы пони», также переполненной. В основном же на Главной улице царил полумрак; домовладельцы предпочитали не жечь попусту свет в парадных гостиных.

Не успел Г.М. пройти и двух шагов, как встретил Ральфа Данверса. На тихом, вежливом букинисте по-прежнему были очки без оправы, съехавшие на кончик носа; на седых волосах сидела черная широкополая мягкая шляпа.

— Я как раз хотел… — начал он.

— Рейф, — перебил его Г.М., жестом отметая все возражения, — мне стыдно, что я так пренебрегаю вами. Вы — как раз тот человек, который мне нужен.

— Где?

— В доме полковника Бейли.

— Меня туда никто не приглашал, — сухо возразил Данверс.

— Ах, сынок! Джоан и полковник сейчас гостят у Марион Тайлер. В доме нет никого, кроме служанки Поппи. Славная девчонка! Если просишь ее поторопиться, она кубарем валится с лестницы, но делает все быстро.

— Предупреждаю, Генри! Если вы снова намерены проказничать…

При свете растущей луны, которая находилась в последней четверти, Г.М. бросил на своего приятеля странный взгляд.