Ночь в гареме, или Тайна Золотых масок

– Слава и благодарение Аллаху, – продолжала Сирра, растроганная до слез, – но также и вам, потому что без вашей помощи и попечения ребенка не было бы в живых. Завтра я приведу к тебе тех, кому принадлежит ребенок.

Казалось, что это не особенно понравилось капитану.

– Почему они раньше не подумали об этом, – сказал он, – а дали мне привыкнуть к ребенку?

– Тебе, как человеку одинокому, ребенок должен приносить много беспокойства, – сказала Сирра.

– Беспокойства? Мальчик не делает мне никакого беспокойства, я с удовольствием держу его у себя, – возразил Хиссар.

– Но подумай о бедных родителях, капитан, уже давно печалящихся о сыне, – сказала Сирра, – подумай о горе матери, лишившейся своего сокровища, и о печали отца, ищущего своего ребенка. Всякая радость исчезла для них навсегда, пока они не найдут свое дитя.

– Это так, но им следовало бы раньше позаботиться о нем. Кто отец?

– Благородный Сади-паша.

– Сади-паша? Бывший великий визирь при Абдул-Азисе?

– Он самый. И его супруга Реция, дочь Альманзора, мать. Завтра они придут сюда, – заключила Сирра.

С наступлением ночи Сирра поспешила в дом Сади. Сади и Реция только несколько часов тому назад вернулись в Стамбул и еще сидели вместе, когда вошла Сирра. Реция с распростертыми объятиями встретила Сирру, и сам Сади был рад, видя несчастную на свободе.

Прежде всего Сирра принуждена была рассказать все, что с ней произошло, затем она узнала, что Сади и Реция оставляют Стамбул и решили взять ее с собой.

– Об этом мы еще поговорим, – сказала Сирра. – Прежде всего я должна сообщить вам радостную весть: я снова нашла маленького Сади.

– Мое дитя! – вскричала Реция в неописуемой радости. – Где он?

– Завтра рано утром я вас отведу к капитану Хиссару.

– Хиссар? Это то самое имя, которое называл мне Золотая Маска, – вскричал Сади.

– Он спас маленького Сади. Он на корабле у Хиссара. – Реция обнимала и целовала Сирру, затем со слезами радости бросилась в объятия Сади.

На следующее утро все трое отправились на бриг капитана Хиссара. Мальчик был еще внизу в каюте. Когда Реция и Сирра вошли в каюту и назвали Сади по имени, то мальчик с криком радости протянул к ним ручонки. Большего доказательства, что Реция – мать мальчика, нельзя было и требовать, и даже самого капитана Хиссара проняло при виде этого трогательного свидания матери с сыном.

– Я очень рад, что мальчик снова нашел своих родителей, – сказал он и решительно отказался от всякого вознаграждения. – Я только исполнил долг всякого порядочного человека. За деньги я не сделал бы этого.

Тогда Реция и Сади горячо поблагодарили капитана и, оставив корабль, возвратились домой.

XXIX Таинственное путешествие

– Заклинаю вас, оставьте мне жизнь! – молил Лаццаро двух незнакомцев, в которых по костюму можно было узнать Золотых Масок; казалось, попав в руки Золотых Масок, Лаццаро совершенно изменился. – Умоляю вас, оставьте мне жизнь.

Золотые Маски не отвечали. Они молча вели грека, руки его были связаны за спиной, а голова закутана платком.

– Сжальтесь! – продолжал Лаццаро. – Дайте мне только несколько дней. Отпустите меня. Дайте мне еще только несколько дней сроку!

Грека привели на площадь Голов, где снова собрался суд семи Масок.

– Я сознаюсь в своей вине. Я раскаиваюсь в моих поступках. Дайте мне еще короткий срок, я ни о чем более не прошу…

В эту минуту покрывало упало с головы грека. Лаццаро, дрожа упал на колени, взор его с ужасом остановился на эшафоте.

Это ужасное сооружение, освещенное лунным светом, отняло у грека последние силы и твердость. Он не был в состоянии произнести ни слова.

– Грек Лаццаро, – раздался голос председательствующего, – последний час твоей жизни среди людей настал. Ты понесешь наказание за твои бесчисленные преступления. Человечество не будет более страдать от твоей злобы и подлости. Молись.

– Сжальтесь! – вскричал Лаццаро, и зубы его от страха стучали так сильно, что он едва был в состоянии говорить – Сжальтесь. Не дайте мне умереть. Я стал лучше. Я раскаиваюсь в том, что сделал.

– Молись, – повторил прежний голос.

– Вы хотите убить меня… убить! – вскричал Лаццаро. – Дайте мне жить! Я буду служить вам.

– В третий раз говорю тебе: молись. Час твоего наказания пробил, – снова сказал председатель.

Трус Лаццаро хотел молиться, но, казалось, не мог найти слов для молитвы. В короткий промежуток, предшествовавший казни, Лаццаро сто раз перенес смерть. Страх его был ужасен.