Ночь в Кэмп Дэвиде

Холленбах поставил пустой стакан на каминную полку и сильно прижал друг к другу концы пальцев обеих рук, Такие упражнения были важной частью его лозунга о физическом самосовершенствовании. Очень часто, сидя на какой-нибудь конференции, он начинал вдруг с силой сгибать кончики пальцев на ногах, вдавливая их в подмётки ботинок. А то прижимал локти к спинке стула, укрепляя тем самым бицепсы и грудные мускулы. Такая гимнастика проходила обычно незамеченной, с друзьями же он и не старался скрыть эти упражнения, тоже и теперь, в два часа ночи. Кивком головы президент указал Маквейгу на длинный диван, обитый белой материей, перед которым находилось широкое окно. Присев в углу дивана, он повернулся вполоборота к сенатору, усевшемуся на другом конце дивана, и сказал:

— Давайте поговорим теперь о деле, Джим. Эти корреспонденты в Гридироне обошлись с О’Мэлли по меньшей мере благородно. Они не использовали и половины своих возможностей. Наверное, пожалели его по принципу — лежачего не бьют. Но мы-то с вами хорошо знаем, что на осенних выборах республиканцы нам этого не спустят. И я просто не потерплю, чтобы фамилия О’Мэлли снова была напечатана рядом с моей на одном бюллетене.

Это заявление Холленбаха о его намерении относительно теперешнего вице-президента не явилось для Маквейга сюрпризом, хотя президент впервые заговорил об этом так открыто. Лидеры демократической партии не сомневались, что заявление президента о том, что О’Мэлли не будет его сокандидатом на осенней выборной кампании, было лишь вопросом времени. Когда сенатор-республиканец Брайс Робинсон затеял одностороннее расследование дела о строительстве городской спортивной арены в память покойного президента Кеннеди, выяснилось, что рыльце у вице-президента О’Мэлли сильно в пушку. Этот Робинсон, который рыскал повсюду как волк, подкарауливающий овечье стадо, обнаружил, что в контракте на строительство спортивной арены не обошлось без знакомств и влиятельных связей. Это не был случай открытого взяточничества. Ни подкупа, ни таинственным образом распухших банковских счетов никто не обнаружил. Скорее это был классический пример того, какого влияния могут добиться некоторые бизнесмены за деньги, жертвуемые ими на предвыборные кампании. Когда четыре года назад О’Мэлли и Холленбах остались основными кандидатами на пост президента США от демократической партии, один подрядчик, некий Жилинский, внёс в фонд предвыборной кампании значительную сумму денег. Жилинский, известный питсбургский демократ, был весьма заметной фигурой на всех партийных съездах. Роль О’Мэлли в этой нашумевшей истории не была особенно грязной. Он просто представил Жилинского председателю комиссии по делам искусств и потом звонил тому несколько раз, напоминая о своей просьбе заключить контракт с Жилинским. Если бы сам О’Мэлли не сделал из этого дела тайны, если бы тот год не был годом президентских выборов и если бы строительство стадиона не посвящалось памяти убитого президента, то после обычной сенатской перепалки инцидент этот, возможно, скоро бы забылся. Но год был выборным, стадион строили в память Кеннеди, а О’Мэлли не спешил с признаниями.

Сенатор Робинсон, заручившись показаниями личного секретаря председателя комиссии по делам искусств, выступил в Сенате и открыто обвинил О’Мэлли в том, что он трижды звонил председателю и справлялся, в какой стадии находятся переговоры по заключению контракта. Робинсон доказал, что после этих звонков контракт был передан именно Жилинскому и что возможные прибыли его были определены кругленькой суммой в шестьсот тысяч долларов.

О’Мэлли предъявил свой банковский счёт за последние пять лет, где были зарегистрированы поступления главным образом из его сенаторского, а позднее — вице-президентского жалованья. Ясно, что О’Мэлли на этом контракте не разбогател. Он сделал только то, что не выходило за рамки политических канонов, то есть за взятку в виде пожертвования на предвыборную кампанию позволил своему приятелю купить доступ в правительственное учреждение. Заправилы обеих политических партий отнеслись к проступку О’Мэлли весьма сочувственно, понимая, что поведение вице-президента отличалось от поведения тысяч выборных официальных лиц только неподходящим моментом да разве что более крупным масштабом сделки. Что ж, пожимали они плечами, ирландцу просто не повезло!

Ни президенту, ни сенатору, сидевшим сейчас вместе поздней ночью, не было нужды вспоминать эту недавнюю историю. Оба они достаточно внимательно следили за долгим расследованием политики подкупов, проводимой демократической партией. Оба полагали, что, несмотря на разразившийся скандал, личная репутация президента Холленбаха осталась незапятнанной, но оба знали, что страна ожидает от президента эффективных мер.

— Так вот, на пресс-конференции в среду я намерен объявить, что О’Мэлли решил не выставлять своей кандидатуры на предстоящих выборах, — сказал президент. — Но это, конечно, пока между нами.

— А что, он говорил с вами об этом?