Ночь в Кэмп Дэвиде

Позиция Карпера возбудила спор, который длился более часа. Одлум, Галлион и Никольсон защищали свою точку зрения, доказывая, что шанс подачи такой команды президентом весьма нереален. Карпер, поддерживаемый О’Мэлли, Ка-ваногом, Грискомом и Маквейгом, напротив, доказывал, что над Америкой висит постоянная угроза, особенно теперь, когда красный Китай уже взорвал пять водородных бомб ужасающей силы и продемонстрировал ракетоносители для атомных боеголовок. Галлион потребовал от Карпера, чтобы он рассказал принцип действия секретного кода команды атаки. Карпер наотрез отказался, сославшись на секретные ограничения. Он сказал, что это наиболее тщательно соблюдаемая государственная тайна и что его засадят в тюрьму за её разоблачение.

— Одно я могу сказать, джентльмены, — основное условие кода состоит в том, что только президент может дать окончательную команду к атаке всем атомным арсеналом. Поймите, что при сложившейся ситуации медлить — преступление! Ни о каком компромиссном решении тут не может быть и речи! Марк Холленбах держит руку на кнопке. Если присутствующие здесь не согласны действовать тайно, то мне придётся выступить самому с заявлением перед страной со всеми вытекающими отсюда последствиями!

— Это немыслимо! — вскричал Одлум. — Подумайте, что стало бы тогда с партией!

— Если понадобится, пойду и на это, — твёрдо сказал Карпер. — Это больше чем партия. Речь идёт о судьбе человечества!

— Вам-то легко говорить об этом! Вам ведь не приходится иметь дело с избирателями! — При свете канделябра морщины на лице Одлума, казалось, углубились, и совиные глазки уставились на министра с откровенной злобой.

— Но зато мне, а не вам приходится день и ночь нести на себе бремя ответственности за команду к атомной атаке.

— Давайте говорить начистоту, Сид! Я так понимаю, что вы намерены окончательно скомпрометировать нашу партию?

Карпер гневно вскочил:

— Да, чёрт побери. Именно этого я и добиваюсь. И я считаю неслыханным безобразием, что Луизиана посылает в Вашингтон сенатора, который имеет наглость во имя интересов партии жертвовать судьбой человечества!

Лицо Одлума словно застыло, морщины стали похожи на трещины в скале.

— Вы лучше возьмите свои слова обратно, сэр! — Голос Одлума стал тихим от сдерживаемой ярости.

— Чёрта с два я стану от них отказываться! Меня просто тошнит от вашего подхода к вопросу о жизни и смерти на нашей планете!

— Я мог бы напомнить высоконравственному министру обороны, что если президент Холленбах будет отстранён от должности, то именно мистер Карпер станет одним из ведущих кандидатов на пост президента от демократической партии! Мне бы очень хотелось знать, приходила ли эта простая мысль в голову нашего уважаемого министра?

— Вы что же, обвиняете меня, что я добиваюсь смещения Холленбаха из личных карьеристских целей? — угрожающе надвинулся на него Карпер.

— Потише, мистер Карпер, а то люди ещё начнут сомневаться, кто сумасшедший — президент или вы!

— Убирайтесь к чёрту, Фред! Я уже достаточно наслушался от вас оскорблений!

Гриском вскочил и решительно встал между министром и сенатором; Одлум тоже вскочил, но Гриском упёрся тому и другому руками в грудь.

— Хватит, джентльмены! Мне кажется, вам обоим пора принести извинения!

Низенький сенатор и огромный министр стояли злобно уставясь друг на друга. В комнате сделалось так тихо, что слышно было тяжёлое сопенье Никольсона. Карпер сжал кулаки, а у Одлума был такой вид, словно ему всунули в рот лимон. Молчание нарушил Джо Донован. Он поднялся с кушетки и обнял Одлума за плечи:

— Перестаньте, Фред! Подумайте — ведь в нём семьдесят пять фунтов весу, и он выше вас на четыре дюйма! Подыщите себе противника своей категории!

Одлум слабо улыбнулся.

— Я готов принять извинения министра, — напыщенно произнёс он.

— Приношу извинения, — насмешливо бросил Карпер. — Я погорячился.

— Я тоже погорячился, сэр. Будьте добры, забудьте об этом.

Джо Донован ухмыльнулся и подтолкнул их друг к другу:

— Ну, а теперь пожмите руки.

Они молча повиновались. Джим, зная язвительность Одлума, испугался, что сенатор из Луизианы сейчас скажет, что однажды при тех же обстоятельствах один человек в Белом доме тоже погорячился и замахнулся на Карпера чернильницей, за что последний счёл его сумасшедшим. Случай подворачивался уж слишком очевидный, и маловероятно было, чтобы злой язык Одлума мог его упустить. Но Одлум улыбнулся и, кивнув Карперу, вернулся к своему креслу.

— Ну и жарища у вас здесь, Поль! — сказал Каваног. — Вы не могли бы открыть окно?

— Я лучше включу кондиционную установку. По-моему, открыть окно было бы рискованно.