Ночь в Одиноком Октябре

— Далеко продвинулся? — спросила она.

— Ну, может, на две трети. Сейчас как раз самый мерзкий участок.

— Они, вероятно, обыщут все в округе, а потом двинутся дальше. У тебя есть еще немного времени.

— Это успокаивает. Вы идете сегодня ночью на промысел?

— Наверное.

— Завтра все заканчивается. Так что без обид, как бы все ни обернулось.

— Никаких обид.

— Неподалеку от реки я наткнулся на здоровенный куст кошачьей мяты. Если останемся живы, я угощаю.

— Спасибо.

Она потянулась. Я потянулся и зевнул. Мы кивнули друг другу и направились каждый своей дорогой.

17 октября

Скоро начнется. Сегодня новолуние. Теперь день ото дня сила будет нарастать вплоть до самого полнолуния, до тридцать первого числа, — комбинация, которая сводит нас воедино. И с возрастанием силы мы принимаемся за работу, которая разделит нас. Денечки предстоят крайне занимательные — определять по поступкам, кто открывающий, а кто закрывающий. Прошлая ночь могла являть собой последний образец сотрудничества.

Джек решил посетить кладбище, чтобы добыть парочку недостающих ингредиентов. Свой выбор он остановил на том кладбище, что подальше и в стороне от обжитой местности, куда мы раз уже ходили. Он устроился верхом на лошади, прихватив лопату и фонарь с увеличительным стеклом, я же потрусил рядом.

Хозяин привязал лошадь в небольшой рощице у самого кладбища, и дальше мы пошли пешком. Ночь была, естественно, очень темной. Но при помощи фонаря мы быстренько подыскали себе подходящий уголок — укромное и к тому же недавнее захоронение. Джек немедля приступил к работе, а я настороженно ходил в сторонке.

Это была довольно мягкая, приятная октябрьская ночь — над головой порхали летучие мыши, ярко сияли звезды. На некотором расстоянии послышались чьи-то шаги, но поскольку прохожий направлялся не к нам, тревоги я решил не поднимать. С этакой ленцой я курсировал вокруг нашей могилки. Через полчаса что-то очень крупное просвистело над головой, стремительно снижаясь. Однако приземлилось оно вдалеке от нас и никаких поползновений приблизиться с его стороны не наблюдалось. Еще некоторое время спустя над нами снова пролетело тело примерно такой же величины, опять снизилось, но несколько в стороне от первого летуна, однако приблизиться опять-таки не решилось. Я держал ухо востро, но голоса пока не подавал. Немного погодя до меня донесся перестук копыт лошадей, кто-то спешился, зашуршали шаги. Потом, заскрипев, остановилась телега. Одновременно с нескольких сторон послышалось невнятное, приглушенное перешептывание. При виде столь бурно развернувшейся деятельности я постепенно начал испытывать определенное неудобство и пробрался подальше к центру кладбища. Там, прислушавшись повнимательнее, я различил звон лопат, доносящийся буквально из всех уголков.

— А я помню тебя, — раздался чей-то знакомый голос. — Ты сторожевой пес, как и я, тот, с большими зубами.

Это оказался кладбищенский пес, совершающий свой обход.

— Вечер добрый, — отозвался я. — Да, да, я тоже помню. Что-то сюда вдруг набежало столько народу…

— Да уж, по-моему, это чересчур, — откликнулся он. — Я вот не знаю, поднимать тревогу или нет. Что-то не хочется, могут ведь и побить. Да и, кроме того, здесь все мертвы, кому какая разница? Пожаловаться они не смогут. Чем дальше старею, тем большим консерватором становлюсь. Теперь-то я все чаще сторонюсь всякой суеты, беспорядка. Единственное, чего бы я мог сейчас пожелать, так это чтобы все, закончив свои дела, поаккуратнее засыпали, что раскопали. Может, передашь по кругу?

— Не знаю, — сказал я. — Даже понятия не имею, кто там может оказаться. Видишь ли, это тебе не профсоюз со всеми прилагающимися правилами и политикой. Обычно мы стараемся обтяпать дельце как можно качественнее да свалить побыстрее ко всем чертям.

— Что ж, было бы очень мило с вашей стороны, если б вы за собой прибрали. Мне забот меньше.

— Боюсь, я могу говорить только за своего хозяина, но он обычно весьма опрятен в подобных делах. Может, тебе самому стоит подойти к остальным?

— Да пускай все идет как идет, — пробормотал он. — А жаль.

Затем мы вместе немножко прогулялись. Чуть погодя откуда-то снизу донесся голос, очень похожий на голос Мак-Каба:

— Проклятье! Мне левая тазобедренная кость нужна, а у этого покойника ее почему-то нет!

— Левая тазобедренная кость, вы сказали? — прозвучал древний скрипучий голос, вполне возможно, принадлежащий Оуэну. — Есть такая, и совсем ни к чему мне. А печени у вас, случаем, не завалялось? Вот бы мне пригодилась…

— Найдется! — откликнулись в ответ. — Секундочку. Вот! Махнемся?

— Договорились! Ловите!

Что-то мелькнуло в ночи и покатилось вниз по склону, преследуемое торопливыми шагами.

— Все честно! А вот и ваша печень!

Чуть выше прозвучало «шлеп» и приглушенное:

— Есть!

— Эй! — раздался слева от нас женский голосок. — Раз уж об этом зашла речь, у вас черепа не найдется?

— Ну, разумеется! — отозвался второй мужчина. — А взамен что?

— А что надо?

— Суставы пальцев!

— Замечательно! Я перевяжу их веревочкой!

— Вот ваш череп!

— Поймала! Сейчас прибудут ваши пальчики!