Ночь в Провансе

- Да, но сейчас обстоятельства изменились.

Они подъехали к ее дому. Заглушив мотор, Филипп отстегнул ремень безопасности и наклонился к Дженне:

- Мы оба сошлись на том, что сделаем все для того, чтобы у нас родился здоровый ребенок.

- Да, но я имела в виду правильное питание и соблюдение режима дня, а не отпуск по другую сторону Атлантики.

- Я говорю не об отпуске, а о переезде.

Дженна пристально уставилась на него и мысленно сосчитала до пяти.

- Я сделаю вид, будто ты мне этого не говорил.

Выбравшись из машины, она направилась к двери своей квартиры. Филипп последовал за ней.

- Ситуация изменилась. Я понял, насколько все серьезно, - сказал он. - Понял, как много я… как много мы можем потерять. - Догнав ее, он схватил ее за руку. - Неужели ты не понимаешь? Если ты полетишь со мной во Францию, ты сможешь наблюдаться у лучших в мире докторов.

- Мне не нужны лучшие в мире доктора! Мне нужно, чтобы ты… - Вовремя остановившись, она сделала глубокий вдох. - В Нантакете довольно хорошие доктора.

- Мой ребенок заслуживает большего.

- Если понадобится, я смогу поехать в Бостон. Или ты мне скажешь, что там тоже недостаточно хорошие врачи? Освободившись от его хватки, Дженна поднялась по ступенькам и обнаружила, что в спешке она забыла запереть дверь. Филипп остановился на второй ступеньке сверху.

- Ma cherie, пожалуйста.

- У беременных женщин часто возникают мелкие проблемы со здоровьем, и все они рожают здоровых детей. Они не переселяются на другой континент, где якобы более качественная медицинская помощь.

- Люди также часто умирают, - отрезал он.

- Никто не умрет.

Этот разговор был бессмысленным, и она не понимала, зачем вообще его продолжает. Ее задело то, что он решил быть с ней только потому, что беспокоится о своем ребенке.

Пройдя в кухню, она помыла руки, затем взяла из вазы с фруктами апельсин и принялась яростно резать его кружками.

На стол упала большая тень.

- Я не хотел тебя расстраивать. Когда мы были в больнице, я испугался за нашу малышку. Я не хочу ее потерять. Не хочу…

- Я знаю, - перебила его Дженна. - Я тоже этого не хочу. Когда я увидела пятно крови, я подумала… - Ее руки затряслись, и она, бросив нож, прижала ко рту дрожащий кулак.

- Тише. - Подойдя к ней сзади, Филипп положил руки ей на плечи и развернул ее к себе лицом. - Все хорошо.

Дженна зарылась лицом в его рубашку.

- Не знаю, что бы я без тебя делала в больнице.

Его присутствие придало ей уверенности. Она нуждалась в нем.

Она его любит.

С ее губ сорвался судорожный вздох. Она любит Филиппа, а он ее не любит.

Эта мысль отрезвила Дженну, и она отстранилась. Филипп поцеловал ее в макушку.

- Садись отдыхай, а я приготовлю для тебя полезный завтрак. - Открыв холодильник, он достал оттуда упаковку яиц. - Какую яичницу ты предпочитаешь, глазунью или болтунью?

- Болтунью.

- Отличный выбор. Я прекрасно ее готовлю. - Он захлопнул дверцу холодильника. - Во Франции мы будем делать это каждое утро.

-Что?

- Есть яичницу-болтунью.

- Мы в Новой Англии тоже готовим болтунью.

Разбив яйцо о край миски, Филипп посмотрел на Дженну:

- Я потерял всех, кто был для меня по-настоящему важен, и я больше никого не хочу терять.

От боли, которую Дженна услышала в его голосе, у нее защемило сердце. Она не пыталась его обидеть - она пыталась защитить себя. Неужели он этого не видит?

- Для меня этот ребенок тоже очень много значит, - сказала она. - Я не допущу, чтобы с ним что-то случилось.

- Я знаю, но…

- Но что?

Он повернулся к ней лицом:

- Нас будет разделять океан. Самое большее, что я смогу делать, - это летать туда-сюда. Во Франции от меня зависит слишком много людей.

- Я понимаю.

- Но я хочу быть рядом с вами. Хочу сопровождать тебя на УЗИ и слушать, как бьется сердце нашей малышки. Хочу увидеть ее первую улыбку. Хочу быть рядом с ней в ее первое Рождество.

То есть он хочет быть отцом в полном смысле этого слова.

Сев перед ней, он взял обе ее руки в свои.

- Именно поэтому я хочу, чтобы ты полетела со мной во Францию, Дженна. Я хочу пережить вместе с тобой эти чудесные моменты.

- Быть семьей, - прошептала Дженна, потупившись.

В идиллической картине, которую нарисовал ей Филипп, не было одного - его любви к ней.

- Скажи мне вот что, Филипп, - произнесла Дженна, снова встретившись с ним взглядом. - Где в этой идиллической картине будет наше с ребенком место, когда ты захочешь пойти на свидание?

Филипп ошеломленно посмотрел на нее:

- Pardon?

- Ты спрячешь нас на верхнем этаже своего дома или мы будем суперсовременной семьей с вольными нравами? - спросила она, поднявшись.

- О чем ты говоришь?

- О твоем легкомысленном образе жизни. В основе настоящей семьи лежат взаимная преданность и любовь. Во Франции ты ясно дал мне понять, что тебе не нужно ни то ни другое.

- Возможно, я изменился.

- Изменился каким образом?

- Что, если я скажу тебе, что тебя я боюсь потерять не меньше, чем ребенка? Семья состоит из трех частей: ребенок, отец и мать. Без тебя в качестве третьей части я не могу себе представить свою семью. Без тебя моя жизнь будет серой и унылой. Je t’aime.[15]