Ночь вампиров

В то же время нельзя сказать, что сам Лосев относился к инспекции безо всякой опаски. Положение фаворита не избавляло его от возможности серьезных неприятностей. Конечно, генерал-лейтенант Таратута — фигура. Но в самых элементарных шахматных партиях пешки порой так обкладывают сильные фигуры, что те в конце концов исчезают бесследно. Сколь бы ни было прочным кресло, в котором утвердился Таратута, никто не знал, что происходит с самим креслом. Ведь как ни добротно оно с виду, как ни надежно сколочено, а подползет к его ножке микроскопический жучок-древоточец, прогрызет норку и начнет точить, лущить древесину, превращая ее в сыпучую труху. Сантиметр за сантиметром проходят жучки тайными ходами в недрах кресел и тронов, и вдруг в роковой момент они рушатся от малейшего толчка. И ползут-расползаются слухи о том, почему и как рухнул столп, в прочности которого ни у кого не имелось сомнений.

Поэтому Лосев старался угадать причины, вызвавшие появление инспекции в гарнизоне. Он знал, что председателю комиссии всегда известны задачи, поставленные перед проверяющими, и больше всего боялся стать той костяшкой домино, которая, падая, опрокидывает весь длинный ряд взаимозависящих людей. А возможную первопричину такого толчка Лосев видел только в выводах инспекции.

— Сегодня пятница, — предупредил генерал Студенцов членов комиссии, — но мы поработаем. Майор Лежнев проверит электронную сигнализацию. База построена давно и я уверен, электроника устарела. Надо, чтобы в нашем акте прозвучали весомые рекомендации по улучшению всей системы.

— Понял, товарищ генерал, — с готовностью отозвался Лежнев.

— Вот и принимайтесь. Мы должны показать образцовое отношение к обязанностям. Пусть в обстановке хаоса, характерного для сегодняшнего дня, наша ответственность станет положительным примером. — Генерал взглянул на часы. — Работаем до двадцати одного. Только потом ужин.

— Ясно.

— Майор Нырков, вы соберите караульную роту. Потолкуйте с людьми. Попросите высказаться о состоянии охраны объекта. Исполнители должны чувствовать, что их мнение нам не безразлично.

— По опыту знаю, товарищ генерал, подобные беседы не дают результатов, — сказал Нырков довольно хмуро. — Все предпочитают отмалчиваться.

— Я знаю, — отрезал генерал строго. — Пассивность — черта типичная. И все же попробуйте расшевелить людей. Нам будет полезно включить в отчет мнение самих исполнителей. Вы, как обычно, на охоту не поедете, верно?

— Так точно, не поеду.

— Отлично. Раз вы остаетесь на базе, то и проведите проверку караула. Ночью. А мы начнем плотную работу с понедельника.

Майор Нырков обосновался в классе, предназначенном для подготовки караула к несению службы. Сел за стол, обложился схемами, инструкциями, таблицами. Он знал: армейская служба — не мёд, а в караульных ротах горчит особенно. «Через день на ремень», — так определяют свои тяготы солдаты. В любое время года, в любой час суток стоят на постах часовые — живые души с автоматами на изготовку, наделенные законом особыми правами. Зимой от холода часовых не спасают тяжелые постовые тулупы, и мороз прожигает до самого тела даже сквозь слой овчины. Летом выматывает зной, даже если часовой стоит под тенью грибка и одет в одну только рубашку. При этом подобные лишения подчас не имеют особого смысла и сводятся на нет безалаберной, полной формальностей системой охраны объектов. В чем эта безалаберность проявлялась на базе «Буран», и предстояло разобраться Ныркову.

Познакомившись с инструкцией по охране и обороне объекта, он узнал, что ежедневно в состав караула здесь назначается двадцать три человека: прапорщик — начальник караула, сержант — разводящий и двадцать один солдат — караульные. По семь часовых в одну смену. Хотя по уставу полагалось, чтобы разводящий выставлял не более пяти часовых, здесь допускали небольшое отступление от правил. Учитывая то что время следования смены на посты и возвращение в караульное помещение составляло менее часа, на втором разводящем экономили.

Караульное помещение располагалось в кирпичном одноэтажном здании, поставленном в южной части охраняемой зоны. Выходя из домика, смена заряжала оружие у глухой каменной стены и отправлялась на посты, двигаясь против часовой стрелки по периметру зоны.

Развод караулов и смена их проводились ежедневно в восемнадцать часов. В шестнадцать в класс привели солдат караульной роты. Среди них и те, которые на новые сутки заступали в наряд. В учебный класс пришли также заместитель начальника базы подполковник Иконников и офицер штаба майор Якушев. Они сели за стол рядом с инспектирующим, хотя тут же поспешили обозначить свою второстепенную роль.

— Начинайте, товарищ майор, — предложил Ныркову подполковник. — Вы здесь у нас хозяин.

Нырков спрятал улыбку. Он хорошо знал цену своей свободе. Она определялась длиной привязи, на которой ему позволяли двигаться уставные порядки.