Ночь волчицы

Здесь кружили все ветры, дувшие с моря, они завывали в макушках башен, поднимали песок с камней и подталкивали путников вперед. Алеа опустилась на колени и приложила ладонь к земле, словно чтобы напитаться последней силой. Последний раз набраться мужества.

Мьолльн прервал это тяжелое молчание:

— Да, никогда я не видел ничего похожего, ахум… Говорят, что он построен прямо в горе…

Фингин кивнул, потом подошел к Алее и положил руку ей на плечо:

— Ты чувствуешь то же, что и я? Его присутствие?

Девушка медленно поднялась с земли.

— Да, — ответила она. — Чувствую. С того мига, как мы причалили. Он там. Он видит нас. И он уверен в себе, Фингин!

— Должно быть, он приготовил нам ловушку.

— Не знаю. Может, он ждет настоящей битвы. Я думаю, он хочет покончить со всем разом. В любом случае у нас нет выбора. Мы должны идти туда. Броситься в пасть дракону.

Девушка вздохнула, бросила взгляд на своих верных друзей и, не говоря больше ни слова, шагнула на первую ступеньку. От страха сердце сжималось, в горле пересохло. Друзья стали молча подниматься к чертогу Шанха.

Они тяжело и осторожно ступали по длинной лестнице, ведшей вверх по утесу, бросая быстрые взгляды наверх и назад со странным чувством, что их выслеживают. Что их ждут. Скала возвышалась над ними и казалась все более угрожающей. Наконец путники достигли большой каменной двери с двойными створками. Только они все собрались на маленьком уступе, как дверь медленно открылась, подтверждая то, что чувствовали Алеа и Фингин: их ждали.

— Да, вот уж точно, его врасплох не застать, — бросил Мьолльн.

Эрван взял меч за острие, и гном тут же последовал его примеру. Звон клинков отозвался гулким эхом. Все обменялись взглядами, желая приободрить друг друга, и вошли внутрь, под колонны, с сожалением прощаясь с солнечным светом.

В окутанном темнотой дворце они сразу почувствовали присутствие врага. Не только Алеа и друид, но и остальные. Он был всюду. Со всех сторон веяло опасностью и угрозой. Невидимая, но давящая сила. Маольмордха.

Зал был настолько высок, что его свод терялся в густой тени. Лишь кое-где свет пробивался сквозь крышу дворца и падал с неба, как капли золотого дождя, рисуя на каменном полу белые кружки. В зале никого не было. Говорили, что из дворца все ушли. Может быть, дело в этом, подумала Алеа.

Он ждет нас один. Я хотела отправиться одна — вот и он хочет, чтобы, мы сразились наедине.

— Идем, — проговорил Фингин, который наверняка чувствовал исчезновение саймана. — Дольше ждать нельзя.

С другой стороны большой залы виднелись симметричные лестницы, которые вели наверх и вниз. Но Алеа не раздумывала ни секунды. Он внизу. В сердце горы, в глубине дворца.

Она медленно прошла по огромному залу, вглядываясь в темноту. Глубоко дыша, она искала огонь саймана. Он был с ней. В ее мозгу. Алеа освободила сознание и почувствовала, как энергия разливается по ее телу до самых кончиков пальцев. Она замерла, будто желала насладиться этим ощущением в последний раз. Может быть, ей больше никогда не удастся воспользоваться сайманом. Ведь завтра он должен исчезнуть. Или она сама погибнет.

Алеа прицелилась и направила волны саймана вокруг себя, проверяя самые дальние уголки, ощупывая пол и воздух.

Охваченные трепетом, друзья по одному спускались вслед за ней по широкой лестнице в глубь горы.

Чем ниже, тем темнее становилось вокруг. С помощью саймана Алеа создала вокруг своих спутников светящийся купол.

Лестница была длинной-длинной и уходила в самые недра острова. Когда они дошли до последней ступеньки, воздух стал сырым и холодным.

— Алеа, — раздался дрожащий голос Мьолльна, — ты знаешь, куда нам идти?

Девушка кивнула. Они вошли в овальную комнату, из которой был только один выход — на противоположном конце. Алеа пошла вперед. Сжимая рукоять своего меча, она глубоко вздохнула, прогоняя растущую тревогу. Да, у нее тоже перехватывало дыхание. Хоть ей и нельзя было показывать этого другим, но страх жил в ее сердце. Потому что она слышала его голос, столь отчетливый.

Ближе, Алеа, ближе.

Коридор становился уже.

Мы там, на противоположном конце, мы ждем тебя.

Воздух стал совсем влажным, в темной галерее царил тошнотворный запах.

Вдруг Алеа остановилась. Четверо друзей за ее спиной тоже замерли. Эрван не выдержал, видя, как слабеет вокруг Алеи свет, и зажег факел.

Дело было не в том, что девушке не хватало саймана. Ее отвлекала овладевшая ею тревога, и она забывала поддерживать свет вокруг себя.

Она стояла у двери. Деревянной двери, украшенной резьбой и обитой железом.