Ночь волчицы

Мьолльн. Ее самый старинный друг. Тот, что когда-то давно научил ее одной вещи. Она прекрасно помнила это.

Нет такой горы, на которую нельзя подняться.

Не бывает врага, с которым нельзя сразиться.

Она выпрямилась и снова бросилась в бой. Держа меч за спиной, она сделала выпад влево, наклонилась и ударила сплеча. Маольмордха легко увернулся и нанес удар сзади.

Алеа почувствовала, как холодный металл рассек ей бедро. Вскрикнув от боли, она бросилась наземь, чтобы уйти от удара. Лезвие вонзилось неглубоко. Алеа прокатилась по полу и вскочила поодаль, за спиной врага. Быстро повернулась и коснулась рукой бедра. Кровь обильно текла из раны.

— Я предупреждаю тебя в последний раз, Алеа. Ты не можешь биться со мной. Немедленно сложи оружие. И дай мне руку.

Тяжело дыша, девушка взглянула на своего противника. Проникла взглядом в темную глубину его жутких глаз. В них клокотал ариман. Чистый. Мощный. Маольмордха прав. Она не сможет сразиться с ним. Он угадывал каждый ее удар. Предвидел любую атаку. Его поддерживала та же сила, что текла в ней, и он лучше управлял ею. К чему борьба? Что она может сделать? Она должна поддаться уговору разума. Маольмордха стал непобедимым. Раз она не может сражаться с ним, а у друидов исчез сайман, значит, никому его не одолеть. Так зачем же сопротивляться?

Но нет! Что это с ней? Как могла она хотя бы на миг задуматься о том, чтобы сдаться? После всего, что она совершила! И чего добилась. И после всех мечтаний, которые ей оставалось осуществить. Нет. Может, у нее и нет сил сражаться, но сдаваться она не имеет права. Потому что она действительно верит в то, что совершила. И в то, что еще мечтает совершить. Она твердо верит в новый мир, который начал зарождаться. Она твердо верит, что будущее может стать иным, что мир постепенно изменится и что люди, как и она, мечтают только об этом.

Но это будущее не наступит само собой, мир не изменится без борьбы. Нужно сопротивляться. А значит, ей нельзя отступать. Обязательно должен быть какой-то выход.

— Я слышу все твои мысли, Алеа. Нет. Выхода не существует. И тебе не нужно драться со мной. Ты ошибаешься. Я хочу того же, что и ты. Я тоже хочу лучшего мира. Я тоже хочу, чтобы мир освободился от власти друидов, богов и Мойры…

Девушка медленно приближалась к Маольмордхе, опустив меч.

— Я хочу того же, что и ты, Алеа, и могу осуществить гораздо больше, чем ты смогла бы без меня. Я могу помочь воплотить все твои чаяния и мечты. Ты знаешь это. Ты знаешь, что во мне бурлит ариман и что он не угаснет.

Девушка положила лезвие меча плашмя на ладони, подошла и, опустив глаза, положила оружие перед Отступником. Ее руки дрожали. Глаза были полны слез. Она встала на одно колено и протянула руку.

— Теперь ты даешь мне руку?

— Если ты хочешь того же, что и я, Маолъмордха, тогда объединим наши силы.

Он улыбается мне. Ариман в глубине его души клокочет подобно вулкану. Ему удалось заставить меня поклониться. Он протягивает мне руку.

Моя ладонь в его руке. Его кожа — всего лишь рваная плоть. Я чувствуую, как кровь течет по его жилам. Как стучит она у меня в руке. Он с силой сжимает мою ладонь.

Оба вздрогнули от страшной судороги. Они зашатались, но не разжали руки. Закрыв глаза, напрягая все тело, лицом к лицу, они сдерживали мощный прилив аримана.