Ночь всех проверит

– Это по мне! – хохотнул Тимох.

– И еще певень – хозяин и защитник стайки самочек, – поддержала Ксантиппа, про себя подумав: «Надо же, как все складно!»

Патрульный отшутился:

– Вот и я давненько подумываю, не переименовать ли восемь кораблей моего взвода в «Курочек», да по номерам?

– Молодец! – ответила старая белошвейка. Метнула на пилота оценивающий взор, ее губы дрогнули и уголки рта растянулись. Тимох не сразу понял, что госпожа удостоила его улыбки.

– Ваши предки, судя по имени, все с Ило Семилунного?

– Одна прабабушка эриданка.

– Похвально. Вы искренни и честны, как все жители Ило. Плюс эриданская кровь в ваших жилах… Интересное сочетание… Впрочем, теперь мне многое понятно: вы последовательны в своих намерениях, и я обязана вам помочь. «Певень», «Певень»… – Госпожа в задумчивости словно покатала слово на языке и буркнула в сторону: – Надо же – певень!

Сделав пилоту знак молчать, Ксантиппа выкрикнула имя в пустоту ячеистого цилиндра кабинета:

– Анна! А‐ан-на! Анна? Анна-а-а!!! – повторила, словно распевая, на разные лады.

– Я нужна вам, госпожа Ксантиппа? – ответил четкий и чистый женский голос холодноватого тембра, обволакивая звуком пилота и старую белошвейку. Тимоху показалось, у него завибрировали не только ушные перепонки, но и диафрагма.

– Анна, девочка моя, пожалуйста, если ты близко, прими у себя офицера патрульной службы…

– Патрульный офицер Звездного флота капитан Тимох, сын Рея, сына Гвена-Тимофея! Ило Семилунен! – бодро крикнул Тимох, рассчитывая, что будет услышан обладательницей голоса.

– Я уже рядом, – ответил льдистый голос после трехсекундной паузы. – Швартоваться буду в зоне тридцать.

– Откуда прибыла? – спросила Ксантиппа.

– Вы застали меня за орбитой Темного Ило.

– Молодец! – отозвалась Ксантиппа, как будто мгновенное перемещение челнока на два с половиной парсека из-за орбиты внешней планеты – обычное дело. Вроде как прыгнуть со ступеньки на ступеньку.

«Ай да белошвейки!»

– Здравствуйте, капитан Тимох Рей Гвен Тимофей Ило Семилунен. Меня зовут Анна, мой челнок ждет вас у семнадцатого причала, зона тридцать. Карантин не нужен. Код доступа не нужен, я встречу вас.

Гм, эта льдинка так сразу повторила его имя? И ничего не перепутала? По крайней мере, она не лишена музыкального слуха!

Тимох поспешил к причалу, гадая, как выглядит вторая белошвейка? То, что она не похожа на пропавшую белль, он знал совершенно точно.

Глава третья Глаза в глаза

Вторая белошвейка – строгая, правильная.

Открыла входной шлюз, кивнула головой вместо приветствия, поправила блестящие косы и вернулась к работе в прозрачной сфере, миниатюрной копии здешнего сектора космоса. В пути от кабинета Ксантиппы до семнадцатого причала Тимох, волочась в допотопном галерском ау-то, тормозившем на каждом повороте туннелей, обдумал, как объяснит свой визит. Но шагнул в диафрагму входа «Иглы‐2» и почувствовал, что фонтан красноречия перемкнуло.

Он уставился на девушку с оливковой кожей, пытаясь определить, что именно так поразило в ее внешности?

Черты лица второй белошвейки были мелкие, но абсолютно пропорциональные для ее небольшой головы, длинной шеи и тонкого гибкого тела с выраженным, как у гимнастки, прогибом спины и прямым разворотом плеч. Глаза ее он не мог видеть из-за манеры белошвеек не поднимать взор на собеседника. Эти глаза, полуприкрытые нежными веками, обрамляли густые и совершенно прямые ресницы. Поэтому лицо Анны казалось поделенным на две части: лоб и переносица хорошо освещены, затем частокол – ресницы и еще более длинные тени от них, лежащие на гладких щеках, а под горизонтальной чертой ресниц – крепкий кукольный подбородок и сочные, твердо сжатые губы.

Тимох промямлил дежурное приветствие.

Опахала ресниц нетерпеливо качнулись, вернулись в горизонтальное положение, и Тимох почувствовал досаду оттого, что девушка перед ним так и не взглянула в лицо своего гостя.

Патрульным пилотам больше, чем кому-нибудь в Звездном флоте, везло на видеоконтакты с мастерицами. Прямых взглядов во время видеосвязи не было, но пилот мог наблюдать белошвейку в движении, видеть ее глаза, когда белль поворачивалась вполоборота или смотрела в сторону, и Тимох ни разу не чувствовал барьера между собой и принцессами-белошвейками. А на этом свидании все пошло не так. Его впустили, но впустить – не значит принять.

Он сидел в кресле, на которое указала Анна, притихший и растерянный.

Текли минуты.

Кубо-кубо «Иглы‐2» показывал музыкантов, темпераментно пиливших смычками электронные инструменты. Виолончель, больше похожая на вензель, по мнению Тимоха, должна была с минуты на минуту развалиться в руках полуголой виолончелистки, помнившей о своих ногах в блестящих чулках больше, чем об инструменте.