Ночь живых мертвецов. Нелюди. Бедствие

— Может быть, ты и прав, — согласился Чарльз. — Ведь, кроме проявлений ярости и агрессивности, комплекс рептилии управляет также и ритуальным поведением. Вот почему террористы действуют, как роботы, автоматически выполняя заложенные в них рефлексы. Такие, как бесконечная перезарядка оружия и стрельба.

— Причем стрельба именно по нам, потому что мы отобрали у них главаря, — заметил Марк. — А если бы мы вернули им их Кинтея, они, возможно, и оставили бы нас в покое.

— Сомневаюсь, — покачал головой Чарльз. — Я все размышляю о том, как ведут себя пресмыкающиеся. Как только они выбрали себе жертву, они как бы приковываются к ней. Они должны довести до конца то, что начали, и не уйдут до тех пор, пока их цель не будет достигнута. Получается так, что они как бы забывают истинную причину своего враждебного чувства, она для них становится уже несущественной. Главное — это ярость и ее утоление.

Хитэр, сидящую рядом с Марком на ступеньках подвальной лестницы, всю передернуло.

— Значит, по-вашему выходит, что наше положение уже безнадежно? — спросила она. — Раз эти животные не остановятся, пока всех нас не перебьют…

— Но мы можем применить нашу прежнюю тактику выживания, — предложил Марк. — И мы должны вернуться к ней до того, как им надоест смотреть на наши горящие машины, и они начнут врываться сюда через окна. Солнце взойдет уже часа через три. Это не так уж и много. И я все же верю, что рано или поздно помощь придет. К тому же сейчас мы вооружены гораздо лучше, чем раньше. И у нас достаточно людей, чтобы выставить охрану у тех же четырех окон, а в случае крайней необходимости мы всегда можем уйти в подвал.

— Ты хочешь оставить Джейни внизу одну с отцом и этим Кинтеем? — с неодобрением спросила Хитэр.

— Но ведь люк в подвал будет открыт, — ответил Марк. — Таким образом, если что-то случится, она в любой момент сможет позвать на помощь. Мы все сразу прибежим сюда и быстро закроем люк, если так будет нужно.

Анита в отчаянии покачала головой. Она все думала о передаче последних известий по радио в три часа утра. Из окна гостиной ей было видно, как взрываются и горят машины, и уже стало казаться, что они никогда не смогут выбраться из этого дома.

— Простите меня, — произнесла она. — Но я начинаю думать, что помощь все-таки не придет. По радио ничего даже не сообщили об этом. Передавали то же самое, что и раньше, ничего дополнительного.

— Полиция никогда не сообщает всего, что ей известно, — заметил Марк. — Когда они расследуют что-нибудь или пытаются кого-то поймать, то считают, что средствам массовой информации совсем необязательно точно знать обо всем, что ими предпринимается.

— Но сейчас власти не имеют никакого права поступать таким образом, — возразила Хитэр. — Им ведь известно, что у террористов поражен мозг, и они не способны поступать разумно. И в этих условиях полиция как никогда обязана заботиться о безопасности населения. А мы даже не знаем, предпринимают ли они хоть что-нибудь для защиты невиновных людей. Остается только надеяться, что о нас не забыли, и ждать помощи, как у моря погоды.

— Мне кажется, я уже начинаю терять всякую веру, — грустно сказала Анита. — Я слышала о многих случаях, когда полиция делала либо неправильные шаги, либо вообще бездействовала. И думаю, что в нынешних обстоятельствах нам надо полагаться исключительно на себя и не рассчитывать ни на кого другого.

— И все же мы должны верить, что помощь придет, — настаивал Марк. — Ведь если она не придет, мы же не сможем оставаться здесь бесконечно…

Чарльзу Уолшу претила мысль оставлять поместье на милость террористов. Он слишком любил это место. Хотя имение и было уже сильно разрушено, его все же можно еще было восстановить. Стены легко оштукатурить заново, старинную мебель тоже можно постепенно собрать, несмотря ни на какие расходы. Но если в отсутствие защитников в дом полетят десятки гранат и бутылок с зажигательной смесью…

Однако Чарльз не хотел жертвовать новыми человеческими жизнями ради сохранения своей недвижимости. К тому же он уже не был уверен, что в дальнейшем они будут здесь в безопасности. А человеческую жизнь он ценил все-таки выше любого дома или усадьбы, как бы они ни были ему дороги и милы. И если бы он думал иначе, то ничем не отличался бы от этих существ с поврежденным мозгом и животным стремлением сражаться насмерть за захват чужой территории.

— А что, если нам уйти куда-нибудь в другое место? — задумчиво произнес Чарльз. — Если бы нам удалось найти себе другое убежище, где было бы легче защищаться…

— Куда там! — с горечью воскликнул Марк. В его голосе звучало явное неверие в возможность такой операции.