Ночь живых мертвецов. Нелюди. Бедствие

Чарльз невольно вспомнил о вчерашнем предсказании Мэри Монохэн. Террористы Зеленой бригады, образно говоря, вели себя, как самые настоящие «огромные змеи». Но они находились сейчас в Нью-Йорке и собирались лететь на Кубу, а ведь это так далеко от поместья!.. Хотя, вероятно, по пути им и придется пролетать над Вирджинией. Может быть, именно это почувствовала несчастная старуха?.. Однако Чарльз не мог в такое поверить, хотя в глубине души он готов уже был допустить, что временами Мэри Монохэн действительно становилась яснсфидящей. Но все равно было совершенно невероятным, чтобы старуха-инвалид смогла почувствовать, что когда-то над ними пролетит самолет с террористами, даже если ее прежние предсказания и сбывались, пусть даже и часто. Это все равно, что мысленно двигать блюдечко на сеансах спиритизма, не прикасаясь к нему руками.

Сразу после интервью с Джимом Спенсером началась реклама консервов для кошек. Три толстых сиамских кота распевали какую-то песенку. Этого Чарльз уже не смог вынести. Он выключил телевизор и отправился на веранду к Аните. Приближалось время обеда.

Глава восьмая

К обоюдному удивлению Чарльза и Аниты первым в этот день на сеансы психотерапии прибыли Марк и Хитэр Пирсон. Уолши только что закончили свой обед, как буквально через минуту к усадьбе подъехала щегольская красная спортивная машина Пирсонов. За рулем была Хитэр. Зная недоверие Марка к психиатрам, Уолши ожидали увидеть их здесь последними, а то еще Марк мог заупрямиться и не приехать вообще.

Марк Пирсон был сегодня единственным новичком, остальные пациенты уже бывали у Уолшей. Сама Хитэр посещала кабинет Чарльза в Ричмонде, но ее муж всякий раз оставался дома. Марк, очевидно, считал себя выше того, чтобы признать, что и ему, и его жене необходима посторонняя профессиональная помощь. И тогда Чарльзу пришла в голову неплохая мысль. Он рассказал Хитэр про поместье Карсон и попытался убедить ее привезти с собой Марка, причем сказать ему, что это будет просто отдых, а не лечение. И если здесь его отрицательное отношение к психотерапии хоть немного ослабнет, то в дальнейшем они вполне могли бы вместе приходить на прием в Ричмонде.

Уолши были настолько влюблены в свое поместье, что не допускали и мысли о том, будто у кого-то может создаться о нем не такое же благоприятнее впечатление. На их взгляд, не любить эти места было просто невозможно. И они не ошиблись. Как только супруги Пирсон вышли из машины, Хитэр огляделась и в восторге воскликнула:

— Бог ты мой! Как же здесь мило!

Марк пока что воздерживался от высказываний, оценивающе рассматривая подходящих к ним Чарльза и Аниту.

На первый взгляд Пирсоны казались симпатичной молодой парой. Но, приглядевшись к ним повнимательней, можно было заметить и чрезмерную мрачность, и какую-то отрешенность Марка, и грустную озабоченность в голубых глазах у симпатичной блондинки Хитэр. Марк был скульптором и художником, он много работал, но признание неумолимо обходило его стороной. Хитэр же, наоборот, была слишком известна как художница, потому что писала исключительно коммерческие картины. Она каждый раз говорила, что муж гораздо талантливей ее, но тем не менее деньги в семье зарабатывала именно она, работая по заказам рекламных агентств, в то время как Марк со своими «серьезными» произведениями тщетно пытался найти себе спонсора, чтобы выставляться в известных галереях.

Ему было бесконечно стыдно сидеть на шее у жены и обидно на весь мир, который не торопился признавать в нем гения. И вот в последнее время неудачи в искусстве начали отражаться на состоянии его здоровья: резко понизилась половая потенция, он начал сильно сомневаться в себе. Напрасно Хитэр уверяла мужа, что его работы настолько прекрасны, что в скором времени их обязательно оценят и начнут раскупать, а даже если этого и не случится, она все равно не перестанет искренне любить его. Очевидно, Марк все же опасался, что его жена — удачливая и обеспеченная женщина — рано или поздно решит порвать с неудачником-мужем.

Пытаясь держаться как можно свободнее, Хитэр представила своего супруга Аните и Чарльзу. Марк был одет в потертые джинсы, кеды на босу ногу и желтую легкую рубашку, на которой печатными буквами было вышито «БАР ДЖО». Хитэр, загорелая и стройная, была в красных шортах и белой с красным футболке. Пожимая крепкую широкую ладонь Марка, Чарльз с улыбкой сказал:

— Да! У вас настоящая хватка скульптора! Хитэр много говорила мне о ваших замечательных работах.

— Пока мало кто считает их замечательными, — мрачно заметил Марк, пиная носком кеда пучок травы, пробившейся между двумя булыжниками на мощеной дорожке перед домом. А потом совершенно серьезно, даже с какой- то напыщенностью, добавил: —Но скоро я заставлю их переменить свое мнение.

— Ну конечно же, дорогой! — поддержала его Хитэр и ласково положила руку мужу на плечо.

Но тот раздраженно одернул ее:

— Ты что это? Тебе уже надоело быть единственным светилом в нашей семье?