Мать Михалыча болела долго и особенно тяжело, так что после ее смерти должны были остаться сильные болеутоляющие и промедол. Связываться с наркотиком Виктору не хотелось. «Лучше сдай в поликлинику», – посоветовал он. – «Племянник просил», – упрямо стоял на своем сосед. В добавок к ампулам он всучил набор шприцов, которые можно купить в аптеке – ну не пропадать же добру!
Виктор подозревал, что этот племянник был наркоманом.
«Ну и где твоя синька?» – любая услуга требовала оплаты.
Окрик подействовал, и Михалыч вынес ему одну таблетку. «Не жадничай, мне мерин майку испачкал», – Виктора жадность соседа всегда раздражала, а сегодня – особенно. «А тебе зачем?» – «Время такое, никогда ни в чем не уверен», – ответил Виктор. – «Нету у меня», – упорствовал старик.
Виктор демонстративно из машины вынес пакет с лекарствами и положил его на поленницу. «Сам и вези, а у меня дела». – «Ладно», – и старик ушел в дом, вернувшись с пачкой соли, но только ярко-синего цвета. «Хватит? Доволен?» – «Спасибо», – конфликт разрешился.
Виктор предпочитал мирное урегулирование, в конце концов, может, этот племянник и правду заболел. «Пусть через два часа твой парень встречает меня на въезде в город. Там всего одна дорога, не разминуться», – с этими словами доктор утопил педаль газа, так что струя встречного воздуха прижала его к креслу. Ответа он не стал дожидаться.
Виктор Цепков ощущал себя станичником, вышедшим на ночную разведку. Туман был густой, полный влаги, в которой, как и в самогоне, содержалась чистая химия живого брожения. И этот туман лез в горло, как вино в бокал.
Приоткрыв окно, водитель вдохнул воздух полной грудью. Ему предстояло путешествие по красивейшим местам района, основная территория которого приходилась на заказник. Виктора удивляло безразличие соседей к красотам природы. Они и в лес выбирались лишь на заготовку грибов. Поведение Михалыча убеждало его, что пофигизм – основной принцип жизни деревенских. Себя Виктор относил к иному типу людей, станичникам, чья любознательность раздвигала границы вселенной.
Ненадолго он остановился у круглосуточного магазина на заправке, откуда вышел, нагруженный деликатесами, среди которых были шоколадные конфеты, крупный ананас и даже редкий в тех местах торт «Трюфель», что служило сладкой прелюдией к бутылке креплёного виноградного вина.
Поездка имела деликатный характер: его ждала любимая женщина, отношения с которой длились уже год, но она блюла себя и приезжать к нему не соглашалась. Провести конец недели Виктор рассчитывал у неё, а потому и позаботился о гостинцах.
Пока он затоваривался в лавке, снег перестал идти и распогодилось. Венера с Ковшом висели над дорогой угрожающе низко, словно собирались высадить в районе звездный десант. Не будь голубки, ожидающей его, доктор отбыл бы с Земли вместе с тем десантом, который взирал на него сверху вниз, никак не решая высадиться. Впрочем, Виктору и так было хорошо. Из-за этого покоя он и предпочитал путешествовать по ночам. Удовольствие от свежего ветра вносило его в поток ночи и позволяло слиться со звездами.
И ночь распростерлась над ним, и звезды несли вахту. Как все вахтовики, они таили в душе несметные сокровища своего родного дома, о которых глядевшие не догадывались, но несомненно чувствовали.
Через два километра картина изменилась, над дорогой стал сгущаться туман, и Виктор включил противотуманные фары. В другой момент он проявил бы внимательность к столь резкому потеплению, но его отвлек звонок любимой, обеспокоенной его молчанием. «Ты не забыл, Витя, что у тебя сегодня ночевка? Ноче-овка с про-должением», – говорила его голубка по-местному тягуче и растягивая слова. Казалось, она беседовала с ним в холодной темноте на языке звезд.
Виктор заверил ее, что волноваться нет причин, и он слегка задержался с выездом, но сейчас уже в пути, и ничто не может его остановить. Дав это обещание, он положил трубку и стал смотреть на дорогу, отмечая небывалое количество мертвых животных. Еще никогда ему не приходилось быть свидетелем массового мора лестных зверей. Некоторые из них еще не окончательно распрощались с жизнью, и Виктор подобрал лису, растянувшуюся на дороге в ожидании, пока её переедет чье-либо колесо. Она не двигалась, хотя и оставалась живой.
Волна смертей обрушилась на Виктора неожиданно, и он не знал, что поделать с этими сороками и белками, которые замерли в ожидании конца. Виктор обмел зверей мягкой щеткой, постарался расшевелить, но тщетно. Зверьки оставались неподвижными.
«Зачем вы мне нужны мертвые? И живые не нужны. Я сам себе такой не нужен. И только моей голубке что-то от меня нужно. Ладно, едем, там разберемся».