Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века

Оставь напрасные заботы,
Не обнажай минувших дней;
В них не откроешь ничего ты,
За что б меня любить сильней!
Ты любишь – верю – и довольно;
Кого – ты ведать не должна;
Тебе открыть мне было б больно,
Как жизнь моя пуста, черна.
Не погублю святое счастье
Такой души и не скажу,
Что недостоин я участья,
Что сам ничем не дорожу;
Что все, чем сердце дорожило,
Теперь для сердца стало яд,
Что для него страданье мило,
Как спутник, собственность иль брат,
Промолвив ласковое слово,
В награду требуй жизнь мою;
Но, друг мой, не проси былого,
Я мук своих не продаю.

1832

К * [36]

Мы случайно сведены судьбою,
Мы себя нашли один в другом,
И душа сдружилася с душою;
Хоть пути не кончить им вдвоем!

Так поток весенний отражает

Свод небес далекий голубой,
И в волне спокойно он сияет
И трепещет с бурною волной,

Будь, о будь моими небесами,

Будь товарищ грозных бурь моих;
Пусть тогда гремят они меж нами,
Я рожден, чтобы не жить без них.

Я рожден, чтоб целый мир был зритель

Торжества иль гибели моей,
Но с тобой, мой луч-путеводитель,
Что хвала иль гордый смех людей!

Души их певца не постигали,

Не могли души его любить,
Не могли понять его печали,
Не могли восторгов разделить.

1832

Баллада

Куда так проворно, жидовка младая?
       Час утра, ты знаешь, далек…
Потише – распалась цепочка златая,
       И скоро спадет башмачок.

Вот мост, вот чугунные влево перилы

       Блестят от огня фонарей;
Держись за них крепче, – устала, нет силы!..
       Вот дом – и звонок у дверей.

Безмолвно жидовка у двери стояла,

       Как мраморный идол бледна;
Потом, за снурок потянув, постучала…
       И кто-то взглянул из окна!..

И страхом и тайной надеждой пылая,

       Еврейка глаза подняла,
Конечно, ужасней минута такая
       Столетий печали была.

Она говорила: «Мой ангел прекрасный!

       Взгляни еще раз на меня…
Избавь свою Сару от пытки напрасной,
       Избавь от ножа и огня…

Отец мой сказал, что закон Моисея

       Любить запрещает тебя.
Мой друг, я внимала отцу не бледнея,
       Затем, что внимала любя…

И мне обещал он страданья, мученья,

       И нож наточил роковой,
И вышел… Мой друг, берегись его мщенья, —
       Он будет как тень за тобой.

Отцовского мщенья ужасны удары,

       Беги же отсюда скорей!
Тебе не изменят уста твоей Сары
       Под хладной рукой палачей.

Беги!..» Но на лик, из окна наклоненный,

       Блеснул неожиданный свет,
И что-то сверкало в руке обнаженной,
       И мрачен глухой был ответ.

И тяжкое что-то на камни упало,

       И стон раздался под стеной, —
В нем все улетающей жизнью дышало,
       И больше, чем жизнью одной!
Поутру, толпяся, народ изумленный
       Кричал и шептал об одном:
Там в доме был русский, кинжалом пронзенный,
       И женщины труп под окном.

<1832>

* * * [37]