Ночи большого города

– Здравствуйте.

– Как самочувствие, приятель? Я заходил к Мэддену, он уверяет, что скоро ты пойдешь на поправку.

– Было бы неплохо, – фыркает Роберт. – Мне уже не терпится принять душ и перекусить.

Стюарт смеется.

– Насчет душа не знаю, а вот поесть – обязательно. Аннет прислала посылку. Велела, чтобы вы оба съели все до корочки, – дядя вручает мне увесистый бумажный пакет, и я с благодарностью принимаю его.

– Спасибо, – скромно говорю я.

– На здоровье. Я созванивался с Броуди, в «Девелопменте» все в порядке, так что не беспокойся и сосредоточься на своем лечении, хорошо?

– Хорошо, господи! – Роберт закатывает глаза. – Хватит носиться со мной как с фарфоровой куколкой. Лучше верните мне телефон, я хоть почту проверю!

– Вернем, когда ты поешь, – подмигивает мне дядя.

Дерьмо, я даже не знаю, куда подевался его сотовый. Должно быть, где-то здесь, в шкафу? Или Риз утащила вместе с его одеждой?

– Что ж, ребятки, мне пора. Кэтрин, я рассчитываю на твою сознательность. Проследи, чтобы он поел. Анетт приготовила его любимый суп.

Суп? Я лукаво заламываю бровь.

– Грибной! – прыскает Роберт, отвечая на мой невысказанный вопрос. Он такой забавный. Стесняется, что мы проявляем заботу о нем. Почему? Что в этом такого постыдного?

Напоследок приобняв Роберта, Стюарт выходит за дверь, ну а я раскрываю пакет и быстро выкладываю его содержимое на стол.

Есть хочется безумно!

Глава 22 Пассажир

На следующий день моя палата начала походить на оранжерею. Всюду цветы, букеты и какой-то странный венок от Кейна.

– Брюс, я очень признателен тебе за внимание, – говорю я в трубку, – но почему венок? Тебя разве не предупредили, что я жив?

– Это не венок, – раздраженно, словно объясняя ребенку, бурчит он, – а креативная композиция!

– Серьезно? – я опять смотрю на венок. – Тогда почему твоя композиция круглая и на ней какая-то ленточка?

– Это послание! Пожелание скорейшего выздоровления! Ты что, читать разучился?

Я хмыкаю.

– Ладно, не будем спорить, – небрежно отвечаю я, на всякий случай отодвинув его «композицию» подальше. – Насчет Майка. Проследи, чтобы этот кретин соблюдал дисциплину и не нарушал субординацию с сотрудниками, – я взволнованно вылезаю из постели и подхожу к окну. – Все важное высылай на мою личную почт у, я приеду как только смогу.

– Хорошо, дружище, выздоравливай! И ни о чем не беспокойся. Твое детище в надежных руках.

– Ага, в руках человека, выдающего венок за креативную композицию, – подкалываю его я.

Чертыхнувшись, Брюс посылает меня к дьяволу и дает отбой.

Я хмурюсь. Вот она – истинная любовь подчиненных…

– Опять встал? – укоряет меня вошедшая в палату Кэтрин. – Господи, какой же ты несносный! – ворчливо добавляет она, на ходу сбрасывая с себя пальто.

– А ты, я гляжу, вжилась в роль назойливой наседки?

– Не паясничай, – она бросает короткий взгляд на тумбочку и разочарованно дуется. – Ты не выпил лекарства?

Дерьмо.

– Нет. А надо было?

– Роберт, – она делает глубокий вдох, по-видимому намереваясь разразиться грозной тирадой, но я вовремя привлекаю ее к себе и нетерпеливо впиваюсь в ее изогнутые от недовольства губы.

Черт, как же я соскучился по ней! По ее обнаженным изгибам, хриплым стонам, предвещающим ее скорый оргазм, разметавшимся по подушке каштановым локонам, по ее влаге, запаху…

Проклятие, я хочу ее! Хочу сейчас…

Обвившись вокруг ее классной, упругой задницы, я соединяю наши бедра так, чтобы она наконец оценила всю степень моего желания и подыграла мне. Но внезапно Кэтрин неуклюже задевает локтем мое обмотанное бинтом плечо, и я вздрагиваю.

– С-с-с!!!

– Ой, прости! Больно?

– Нет, ерунда, – лгу я, порываясь продолжить начатое, но она непоколебимо ставит перед собой блок и отстраняется.

– Вот видишь? А все потому, что ты упрямишься принимать обезболивающие!

Я закатываю глаза. Ну начинается! Строгий учительский тон, материнские наставления, сварливые замечания! Она что, усыновила меня вчера?

– На, пей, – она сердито вручает мне два пластиковых стаканчика с таблетками и водой. – Иначе я позову доктора Мэддена и наябедничаю на тебя, понял? Тогда тебя точно не выпишут.

Какого…

– Ты угрожаешь мне? – оскорбленно тяну я, сунув в рот сразу три здоровенные пилюли.

– Да, пей, – нагло заявляет мне эта малявка. Я послушно запиваю лекарства водой и отдаю ей пустые стаканчики.

– Все? Довольна?

– Почти. Теперь ложись в постель, тебе нельзя напрягаться.

Неожиданно ей самой становится смешно от нелепости данной ситуации, и мы оба начинаем хохотать.

– Знаешь, если доктор меня сегодня не выпишет, я в любом случае трахну тебя прямо здесь, на этой инвалидной койке, – с угрозой произношу я, укладываясь поперек кровати. – Ну или в туалете. Как тебе?

Кэтрин подбирает с дивана пакет с эмблемой «Старбакса» и ехидно усмехается.

– Не надейся. У тебя рука болит.

– А при чем тут рука? Для того, чем я предлагаю заняться, достаточно моего члена. Мне даже необязательно шевелиться. Просто сядешь на меня верхом, и все.

– Ах так, да? Всю тяжелую работу мне?

Я невинно хлопаю ресницами.

– Сама же сказала, мне нельзя напрягаться.