Ночи большого города

Швырнув куртку на вешалку, я поплелся на кухню, удостовериться в услышанном. На плите стояло целых четыре кастрюли с бурлящей водой, столешница была завалена продуктами, всюду тарелки, ложки, миски… Охренеть! Что она задумала? Королевский прием?

Подкравшись к ней со спины, я обнял ее за талию и поцеловал в макушку.

– Погоди, вымою руки, – хихикнула Ману, потянувшись к мойке. Сполоснув руки, она весело запрыгнула на меня, уцепившись за мои плечи.

Черт, даже в моей старой футболке, с собранными в пучок волосами, она была самой красивой женщиной на свете!

– Где ты пропадал все утро?

– Забирал свой сюрприз.

– Сюрприз? – ее черные глаза расширились, и она слезла с меня, – какой сюрприз?

– Для тебя, – мне уже не терпелось вручить ей свой подарок.

На днях я сделал ей предложение, она согласилась, и теперь нам предстояла тщательная подготовка к свадьбе. Я решил, что лучшего момента не найти.

– Ну же, Роберт, скажи мне! Ты ведь знаешь, я ненавижу ждать! – заныла Ману, по-детски топнув ножкой.

Рассмеявшись, я выудил из кармана брелок и протянул ей.

– Держи, это тебе. Спортивная, красная, как ты мечтала, и «Мерседес».

Мануэла беззвучно раскрыла рот, моргнула, потом завизжала и бросилась мне на шею.

– А-а-а! Спасибо-спасибо-спасибо!

Я обнял ее покрепче, и мы закружились на месте.

– Где она?! Когда я смогу на ней прокатиться? Я хочу сейчас!

– Когда захочешь. Только осторожно, о’кей?

– Да… да! Боже, ты такой милый! Спасибо! Спасибо!

Она снова закружила нас, ее звонкое хихиканье разлетелось по кухне, вперемешку с бульканьем воды и моей радостью.

Моей радостью… моей радостью…

Очнувшись как от удара, я резко распахиваю глаза и осматриваюсь. Я в постели, один, вокруг темно. Где Кэтрин?

Принимаю сидячее положение и, потянувшись за сотовым, смотрю на дисплей.

Три часа ночи.

Черт, этот сон. Почему мне всегда снится этот проклятый сон? Почему не авария или что-нибудь еще, более мерзкое?

Зачем я подарил ей эту долбаную машину? Зачем позволил уехать?

Запустив пятерню в волосы, я шумно втягиваю воздух и откидываю одеяло.

«Прекрати убиваться, придурок! Уже ничего не исправить!» – твержу я себе, босиком вышагивая из спальни.

Я обнаруживаю Кэтрин в гостиной. Она сидит на полу и размышляет о чем-то, уставившись на елку.

Взяв с дивана подушку, я подхожу к ней.

– На. Положи это под себя, иначе простудишься, – сварливо проговариваю я, погладив ее по загривку. Она приподнимается и послушно выполняет мое указание.

– Почему ты не спишь? – я устраиваюсь рядом.

– Я спала. Но потом проснулась, и всякие воспоминания нахлынули.

– Воспоминания? – придвинувшись ближе, я обхватываю ее за плечи и мягко целую в висок.

– О Мемфисе.

– Скучаешь?

– Ага, – она печалится. – У меня было счастливое детство. Жаль, что родители все испортили.

– Ну, может, и не испортили, – подбадриваю ее я. – Они выстроили для себя новое счастье, и тебе не обязательно ставить на них крест.

– Да, но они больше не вместе. Я этого никогда не пойму.

– Чего именно? Как можно разлюбить одного человека и полюбить другого?

Она кивает, заставляя меня задуматься о том же самом.

Ей этого не понять, потому что до меня она никогда не была влюблена. А я был. Разлюбил и полюбил ее. И сейчас мне кажется, что это самое сильное чувство, которое я когда-либо испытывал.

– Знаешь, я уже час гипнотизирую эту коробочку, мечтая побыстрей открыть ее, – смущенно признается она, положив голову мне на плечо.

– Открой. Или еще нельзя?

– Хм, вообще-то можно, – она выпрямляется и смотрит на меня вопросительно.