Ночи нет конца

Спустя двадцать секунд я был наверху. В это мгновение стена льда со скрежетом придвинулась к нунатаку еще на дюйм или два. И тут до нас донесся голос Смоллвуда. Встав на четвереньки, он тупо, словно не веря своим глазам, смотрел, как смыкаются над ним стены.

– Бросьте мне веревку. – Даже ощущая дыхание смерти, Смоллвуд по-прежнему владел собой. Лицо его было непроницаемо как маска. – Ради бога, бросьте веревку.

Я вспомнил о том, какой кровавый след оставил за собой преступник. Вспомнил об убитом командире авиалайнера, о трех летчиках, полковнике Гаррисоне, сенаторе Брустере, миссис Дансби-Грегг. О том, что из-за него на краю могилы оказались Мария Легард и старый Малер. Вспомнил, сколько раз он грозился убить ставшую мне дорогой девушку, до сих пор трепетавшую от ужаса. Затем посмотрел на Джекстроу, державшего в руке моток веревки, и прочел в его глазах те же чувства, которые испытывал я сам. Приблизившись к краю расселины, он поднял над головой туго смотанную веревку и с размаху швырнул ее вниз, угодив прямо в голову Смоллвуда. Затем, ни слова не говоря, шагнул назад.

Поддерживая с обеих сторон Маргариту Росс, мы побрели навстречу офицеру, командовавшему десантом. В этот момент глетчер содрогнулся. Миллионы тонн льда сползали к Кангалак-фьорду.

Дрейфующая станция «Зет»

Леклену, Майклу и Алистеру посвящается

Глава 1

Капитану третьего ранга ВМС США Джеймсу Д. Суонсону, приземистому, расположенному к полноте крепышу, было под сорок. Черные как смоль волосы, румяное, словно у херувима, лицо, веселые морщинки в уголках глаз и губ – все наводило на мысль, что перед вами этакий весельчак и гуляка, душа компании недалеких, беззаботных морячков. Во всяком случае, от первой встречи с американцем у меня осталось именно такое впечатление. Но, поразмыслив, я решил, что человек, назначенный на должность командира новейшей и мощнейшей во всем атомном подводном флоте лодки, должен, пожалуй, обладать и какими-то другими качествами. Присмотревшись к офицеру, я обнаружил в нем то, что должен был бы заметить сразу, если бы не сырой свинцовый туман и не зимние сумерки, опускавшиеся над заливом Ферт-оф-Клайд. Его глаза. Это были глаза кого угодно, но только не хлыщеватого, с потугами на остроумие, бонвивана. Таких холодных, как сталь, глаз я в жизни своей не видел. Взгляд их был пронзителен, как бор дантиста, ланцет хирурга или электронный микроскоп ученого. Оценивающие глаза. Сначала они оценили меня, затем бумагу, которую офицер держал в руке. Однако владелец их ничем не выдал мнения, к которому пришел.

– Весьма сожалею, доктор Карпентер, – произнес подводник, как и подобает уроженцу Юга, растягивая слоги. Спокойно и учтиво, но без нотки сожаления. Затем, сложив телеграмму, сунул ее в конверт и протянул мне. – Не могу ни считать эту телеграмму убедительным документом, ни принять вас на борт в качестве пассажира. Я ничего не имею против вас лично, но у меня есть приказ.

– Документ для вас неубедителен? – Я вынул телеграмму и ткнул пальцем в подпись. – А это кто подписал? Мойщик окон в адмиралтействе, что ли?

Взглянув повнимательней на лицо командира субмарины, я понял, что шутка получилась плоской. Он четко проговорил:

– Адмирал Хьюсон – командующий Восточной дивизией сил НАТО. Во время учений НАТО я подчиняюсь ему. Но в остальное время я ответствен лишь перед Вашингтоном. Сожалею, но сейчас именно тот самый случай. Кроме того, доктор Карпентер, вы могли договориться с кем-то в Лондоне, чтобы тот послал такую телеграмму. Она даже не на служебном бланке.

Ничего не скажешь, бдительный господин. Но подозрения его совершенно безосновательны.

– Можете связаться с ним по радиотелефону, коммандер.

– Вполне, – согласился офицер. – Но это все равно не будет иметь никакого значения. Лишь американские граждане, имеющие соответствующие полномочия, вправе находиться на этом корабле. Причем подтверждение должно прийти из Вашингтона.

– От начальника отдела боевого использования подводных лодок или командующего подводными силами Атлантического флота? – Янки медленно, как бы задумчиво кивнул, и я продолжил: – Тогда свяжитесь с ними по радио, пусть сделают запрос у адмирала Хьюсона. У нас очень мало времени, коммандер. – Можно было добавить, что пошел снег и я вконец продрог, но я промолчал.

Подумав несколько секунд, он кивнул и подошел к переносному телефону, соединенному спиралеобразным кабелем с каким-то продолговатым предметом, лежавшим у наших ног. Офицер что-то негромко произнес и повесил трубку. Едва он вернулся ко мне, как по трапу взбежали три человека, облаченных в канадки. Повернувшись в нашу сторону, они остановились. Самый высокий из них, худощавый, похожий на ковбоя, агрессивный тип с соломенной шевелюрой, стоял чуть выдвинувшись вперед. Командир субмарины ткнул в его сторону:

– Лейтенант Ганзен, мой старший помощник. Он позаботится о вас, пока я не вернусь.

Коммандер умел выбирать слова.