Ночи нет конца. Остров Медвежий

Пять минут спустя я повесил на шею бинокль и неслышно закрыл за собой дверь. Было уже около десяти, но ни Эдди, ни Сэнди, ни Лонни, ни Мэри Стюарт не вышли из своих комнат. С первыми тремя, испытывавшими отвращение к физическому труду, было ясно: своих услуг они предлагать не станут. Что касается Мэри Стюарт, та могла попросить, чтобы я захватил ее с собой, по разным причинам — из любопытства, страсти к исследованиям, потому что ей приказано следить за мной или потому, что в моем обществе она чувствовала себя в большей безопасности, чем у себя в спальне. Как бы там ни было, мне очень не хотелось, чтобы она следила за мной, поскольку я сам решил следить за Хейсманом.

Но для этого следовало прежде отыскать его. Хейсман же как сквозь землю провалился. Насколько мне было известно, в поисках натуры вместе с Юнгбеком и Гуэном он намеревался на лодке–моторке обследовать берег бухты Сор–Хамна.

С той точки, на которой я стоял, лодки было не видно. Предполагая, что моторка могла оказаться под прикрытием какого–либо из мелких островов, усеявших бухту, я направлял бинокль и в их сторону. И понял, что в бухте Хейсмана нет.

Вряд ли он мог взять курс на восток, в открытое море, северную оконечность острова Макель. С севера шли крутые волны с белыми барашками, а Хейсман отнюдь не был похож на бесстрашного морехода, к тому же он помнил слова Смита о том, сколь опасно выходить в море в открытой шлюпке. Скорее всего, решил я, Иоганн отправился в защищенный от ветра залив Эвьебукта.

Туда же последовал и я. Вначале я двигался в юго–западном направлении, держась подальше от высоких скал, окаймлявших побережье, — не потому, что опасался головокружения, а потому, что где–то внизу, у поверхности заливчика, Хендрикс и «Три апостола» записывали или рассчитывали записать на пленку крики гнездившихся здесь, по сведению орнитологов, чаек, кайр и глупышей.

У меня не было причин опасаться звукооператоров, просто я не хотел привлекать к себе чьи–то любопытные взоры.

Подниматься наискосок по ровному, на первый взгляд, склону оказалось не простым занятием. Альпинистских навыков тут не требовалось, да у меня их и не было; важно было другое — обладать способностью вовремя обнаруживать расщелины и ямы, которые на белом снегу не всегда удавалось различить.

Поэтому я довольно часто падал, иногда проваливаясь по самые плечи. Снег был рыхлым, и падения оказались безболезненными, но на то, чтобы выбраться из сугробов, уходило много сил. Если так трудно продвигаться по этой довольно ровной поверхности, подумал я, то каково же Смиту и Хейтеру,. ведь рельеф местности в северной части острова гораздо сложнее.

За полтора часа, прежде чем добраться до отметки полтораста метров, откуда открывался вид на соседний заливчик под названием Эвьебукта, я прошел без малого милю. Имея V–образную форму, он тянется от мыса Капп Мальмгрен на северо–востоке до мыса Капп Кольтхофф на юго–западе. Длиною он чуть больше мили, шириной вдвое меньше. Вдоль всей береговой черты возвышаются отвесные утесы, которые смотрятся в свинцовые воды. Попади в шторм судно укрыться ему было бы негде.

Чтобы отдышаться, я растянулся на снегу. А когда пришел в себя, вскинул к глазам бинокль и принялся обследовать бухту. Однако никаких признаков жизни я не обнаружил. Над юго–восточной частью горизонта поднялось солнце, но, хотя лучи его били мне в глаза, видимость была отменная: разглядишь в бинокль и чайку, севшую на воду. В северной части залива несколько островов, прямо надо мной отвесные утесы, из–за них не видно, что происходит . внизу.

Если моторка по ту сторону островка или внизу под скалами, вряд ли Хейсман так долго оставался бы под их прикрытием.

Я посмотрел на юг, в сторону мыса Капп Кольтхофф, где простиралось открытое море. Одна за другой накатывали увенчанные белыми гребнями волны.

Вряд ли Хейсман осмелится выйти из–под защиты мыса, да и Гуэн слишком осторожен, чтобы рисковать жизнью.

Сколько времени я лежал в ожидании, когда из–за островка или со стороны скал появится моторка, уж и не помню. Я неожиданно заметил, что дрожу от холода и что руки и ноги у меня буквально окоченели. И в ту же минуту примерно в трехстах метрах к северо–западу от оконечности Капп Кольтхофф я обнаружил своеобразное углубление в скалах и понял, что это вход в небольшую бухточку. Там–то, скорее всего, и находилась моторка. Зачем Хейсману было там прятаться, я не мог взять в толк. Было ясно одно: обследовать тот участок по суше бессмысленно. Даже в том случае, если бы за два часа путешествия я не сломал себе шею, спуститься к воде оказалось бы невозможно: сложенные из известняка утесы круто обрывались к темному студеному морю.

С усилием распрямив ноги, я поднялся и отправился назад к жилому блоку.

Возвращаться оказалось гораздо легче, поскольку пришлось спускаться вниз.