Ночи под каменным мостом. Снег святого Петра

– Вот как? Уже? – заметил барон фон Малхин. – Да, уже год, как скарлатина носит в этой местности удивительно легкий характер. Уверяю вас, доктор, я ни одной минуты не беспокоился за ребенка.

Это мне было известно. Он не сообщил ничего нового.

Пациенты, сидевшие в моей приемной, встали при нашем появлении. Их было трое – двое мужчин и одна женщина. Барон скользнул по ним взглядом, а затем вошел вместе со мной в кабинет.

– Много работы? – спросил он, усаживаясь в кресло и закуривая сигару.

– Порядочно, – ответил я. – Пока приходят больные только из самой деревни. В окрестностях еще не знают, что здесь снова появился врач.

– Есть интересные случаи?

– Нет, ничего особенного. Обычный набор: простуда, рахитичные дети, проявления старческой слабости. Жене вашего садовника плохо. Резкое воспаление сердечной мышцы. Но вам это уже наверняка известно.

– Да, известно, – сказал барон фон Малхин и погрузился в раздумье.

– А вы, барон? На что вы жалуетесь? – спросил я. Он встрепенулся и посмотрел на меня.

– Я? Ни на что. Я никогда не болею. У меня железный организм.

Он снова замолчал, пуская клубы сигарного дыма.

– Железный организм… – повторил он. – Послушайте, доктор, я довольно хорошо знаю всех обитателей деревни. Не зовут ли одного из тех двух мужчин, что сидят в вашей приемной, Гаузе?

– Да. Если не ошибаюсь, его зовут именно так.

– Бедный парень. Время от времени я даю ему работу – поручаю пахать или молотить. Он у нас нечто вроде деревенского философа. Размышляет о потустороннем мире и божественной справедливости, о первородном грехе и непорочном зачатии. Кстати, все это он отрицает. Он вам не говорил о том, что Христу пришлось умереть из-за того, что в те времена пролетариат был еще плохо организован?

– Нет, – ответил я. – Мы не разговаривали на такие темы. Он посещает меня из-за ревматических болей в суставах.

– Болей в суставах? Так значит, он жалуется на ревматические боли в суставах. И что же вы даете ему против этой болезни?

– Я прописал ему аспирин и горячие ванны.

– Так… Пожалуй, это подходящий человек… – сказал барон и снова погрузился в молчание.

Затем он внезапно поднялся с кресла и принялся взад-вперед прогуливаться по комнате.

– Я не предполагал, что будет так тяжело, – сказал он. – Право, я представлял себе это значительно проще.

– Могу ли я быть вам чем-нибудь полезным, барон? – спросил я.

Он остановился.

– Да, доктор, вы можете оказать мне одну услугу. У меня к вам есть просьба, и от вас зависит, захотите ли вы мне помочь. В сущности, это пустяк. Я, право, даже и не знаю… Ну ладно, в худшем случае вы просто скажете «нет».

Он достал из кармана пиджака тонкую стеклянную трубочку и откупорил ее. В трубочке плескалось несколько капель какой-то бесцветной жидкости. Барон осторожно понюхал ее.

– Отвратительный запах, – констатировал он со смущенной улыбкой. – Пронзительный. Так и бьет в нос. Моей ассистентке пока не удалось добиться его устранения.

Он протянул мне трубочку.

– Что это такое? И что мне с этим делать? – спросил я.

– Гаузе как раз тот человек, который мне необходим, – сказал барон. – Если вы дадите ему эти капли в стакане воды или, скажем, в чашке чаю…

– Я не совсем понимаю. Это что, какое-нибудь лекарство от болей в суставах? Домашнее средство?

– Да. То есть, строго говоря… Нет, доктор, я не хочу вас обманывать. Это средство не имеет ничего общего с ревматическими болями. Это предпринимаемый мною опыт. Научный эксперимент.

– Но как врач, я не могу предоставить одного из моих пациентов в качестве объекта для ваших опытов! – воскликнул я.

– Отчего же нет? Мы оба научные работники, и один должен помогать другому. Я принимаю на себя всю ответственность и гарантирую, что это средство ни в малейшей степени не вредит организму. Оно производит всего лишь психическое воздействие – воздействие проходящего характера, заметьте. Может быть, оно сделает этого человека на короткое время счастливее – вот и все. Почему вы не можете мне в этом помочь?

– Это какой-нибудь препарат опиума?

– Нечто в этом роде. Если опыт удастся, я расскажу вам подробнее… расскажу все. Видите ли, я мог бы просто взять да угостить этого самого Гаузе рюмочкой водки. Но этот дьявольский запах и затхлый вкус сейчас же наведут его на подозрения. А лекарство, прописываемое врачом, может отличаться самым неприятным запахом и вкусом.

Он обернулся и посмотрел на дверь.

– Снаружи не слышно, что мы здесь говорим?

– Нет, – ответил я. – Там ничего не слышно. Но я, право, не знаю…

– Можете ли вы доверять мне? – перебил он меня. – Это верно, вы отдаете себя в мои руки, но разве я, в свою очередь, не полагаюсь на вас? Ведь я имею дело с сыном моего покойного друга. Я работаю на пользу идеи, которой и он очень интересовался. Он помогал мне в моих исследованиях. Я знаю, что в данный момент апеллирую к дорогой для вас тени. Поймите, все, что мы делаем, делается также и для него, в память о нем. Я уверен, что он, не колеблясь, посоветовал бы вам сделать это!

Под влиянием этих слов я утратил всякую способность сопротивления и произнес тихим, подавленным голосом:

– Я сделаю это…