Ночи Виллджамура

Нижние части стен покрывали надписи: вырезанные в камне ножом, они скопились здесь за века. Оды возлюбленным. Угрозы всем и каждому. «Кто следит за ночными гвардейцами?» «Такой-то и такой-то берет в рот». И прочее в том же духе. Кое-где на булыжниках виднелись пятна краски; несмотря на сырость, откуда-то тянуло застарелым запахом еды. По ночам фонари отбрасывали длинные мрачные тени, в безветренные дни влажность в таких узких проулках становилась удушающей. А еще здесь вечно ходили слухи о выведенных культистами животных-гибридах, которые встречались тут в предрассветные часы.

Анализируя разные варианты, Джерид пытался представить картину преступления.

Деламонд Рубус Гхуда. Жертва – человек, мужчина сорока с лишним лет, – старший член Совета Виллджамура. Грудная клетка вскрыта и вывернута самым необычайным образом. Одежда вокруг раны как будто растворилась, а мясо словно вычерпали ложкой. Никаких следов орудия преступления возле трупа не наблюдалось. Таких ранений Джерид еще не видел.

Это совсем не походило на те небрежно совершенные преступления, которые ему обычно доводилось расследовать. Старому румелю вроде Джерида уже давно должна была надоесть его работа: люди никогда не совершали ничего нового, все время одни и те же проступки и грехи. Убивали они обычно на почве страсти, крали то, что не могли купить; попадались и наркоманы. В общем, люди обычно либо старались побольше урвать от жизни, либо спрятаться от нее.

Но это преступление содержало намек на совсем иные обстоятельства…

Рядом с ним остановился Трист.

–  Зрелище не из приятных, – заметил Джерид.

–  И в самом деле.

–  А это что? – Джерид, шаркая, отошел в сторону, ковырнул пальцем камень. К нему пристало что-то синее.

–  Краска, наверное, – предположил Трист, – из галереи. Вон там целая куча банок.

Джерид встал, вытер палец о форму.

–  Оттуда никаких очевидцев нет?

–  Я пошлю кого-нибудь, пусть поспрашивают. Постучат в двери. Хотя особых надежд у меня нет.

–  Пусть прямо сейчас этим займутся. Мне нужно знать, не случилось ли тут чего-нибудь странного. Не видели ли кого-то необычного. Не было ли какой потасовки, драки на мечах и так далее. А еще нам нужно знать, чем он занимался ночью и сегодня утром.

–  Хорошо. – Трист повернулся, чтобы уйти.

–  А еще позаботься, чтобы не пошли слухи, – бросил ему вдогонку Джерид. – Я сам свяжусь с Советом и дам им знать. Нельзя, чтобы об этом стало известно именно сейчас. Те, кто видел, как его убили, вовсе не обязательно поняли, кто он, а я не хочу, чтобы до императора Джохинна информация дошла по слухам. Бор его знает, решит еще, что это заговор какой-нибудь.

Джерид медленно зашагал в дальний конец переулка, бросая взгляды на три шпиля, далеко видимые сквозь утреннюю морось, и мостики, изогнувшиеся между ними.

От размышлений его отвлек Трист:

–  Следователь, отвезти его к нам сейчас?

Джерид сунул руки в карманы штанов под формой. Улочка оканчивалась тупиком, где у стены был свален мусор из галереи. Считая себя не чуждым искусству, Джерид старался посещать все городские галереи, но в этой не бывал никогда. Мариса часто рассказывала ему о ней, причем не скупилась на похвалы, но он так и не собрался посмотреть. Хотя, сказать по правде, она могла и преувеличить. Слишком много преступлений повидал он здесь за долгие годы, чтобы взирать на любой уголок города с восторженной наивностью. В особенности вблизи Кейвсайда, где сами здания дышали распадом.

–  Да, отвезите сейчас, – велел Джерид. – Хорошо бы поскорее замять это дело.

Глава четвертая

Они проезжали мимо сотен беженцев, стоявших лагерем вдоль всей Санктуари-роуд. Их становилось больше с каждым днем, а условия их жизни все ухудшались. Чумазые ребятишки бегали между палатками по обе стороны дороги, обочины которой давно уже превратились в грязь. Беженцы приводили с собой скотину и на скорую руку сооружали для нее загоны. Костры, разведенные с вечера, за ночь прогорали до золы. Утренние лица были угрюмы, люди смотрели на него с выражением смущенной мольбы – они не привыкли к нищете и подумать не могли, что все вот так кончится.

За стенами одного города рос другой.

Люди шли сюда с надеждой. Они надеялись, что их не бросят умирать на морозе, когда настанут холода. Надеялись, что главный город империи даст им укрытие в своих лабиринтах. Надеялись, что всем хватит еды и тепла. Они прибывали с Куллруна, Южных Фьордов, Фолка, Й’ирена, Тинеаг’ла, Блортата – это было слышно по их акцентам. У себя на родине они собрали пожитки и двинулись в Священный город. Но город не мог предоставить еду и кров всем желающим на ближайшие пятьдесят лет – столько, по приблизительным подсчетам, должны были продлиться наступающие холода. Такова была политика властей – то самое правительство, которое командовало ими, пока они сидели дома, не желало давать им убежище. Хотя, будь они землевладельцами, их приветствовали бы здесь с распростертыми объятиями – такова была жизнь.

Проезжая мимо них к востоку, Бринд сочувствовал им, испытывал желание помочь.

За ним, на телеге, трясся полусонный Апий.