Ночи Виллджамура

–  Все это очень серьезно, – продолжал Джерид, чувствуя, что ему удалось завоевать внимание слушателя. Он сидел перед большим столом в приятной, отделанной деревянными панелями комнате. В углу, на ложе из пепла, умирал огонь.

Румель и человек беседовали уже полчаса.

–  Вижу, вы не коллекционер, – сказал Джерид, оглядываясь.

–  Не люблю забивать мозги, следователь. – Уртика откинулся на спинку кресла, хлебнул чая. – Моя работа должна быть эффективной. Коллекционирование отвлекает.

–  Может, и мне последовать вашему примеру и выбросить из своего кабинета разное барахло, – сказал Джерид. – И все же спрошу вас еще раз: что могло объединять этих двух советников? Над какими общими проектами они могли работать? Если такая связь существует, она могла бы помочь мне обнаружить мотив.

–  А я повторяю, следователь, мне ничего, ровным счетом ничего не приходит в голову.

В тоне, каким он произнес эти слова, прозвучало такое упорство, что Джерид даже расстроился. Канцлер был явно уверен в своем превосходстве над следователем, а потому чувствовал себя недосягаемым. Может быть, тут кроется какая-то тайна? Джериду хотелось бросить ему в лицо: «Вам что-то известно, но вы скрываете это от меня».

–  Не забывайте, что и вашей жизни может угрожать опасность.

–  Мы позаботимся о том, чтобы к ночи коридоры Атриума были полны солдат.

–  Могу ли я поинтересоваться, каковы наиболее важные задачи, стоящие перед Советом в настоящее время?

–  А вам и в самом деле необходимо это знать? – Уртика смотрел на огонь.

–  Может быть. – Джерид пожал плечами. – Возможно, это подскажет нам, где искать ответ. В конце концов, мы ведь не знаем, кто из вас окажется следующим.

Уртика лишь методично кивал, точно свыкаясь с новой опасностью. Люди по-разному ведут себя в подобных случаях: одни – едва обращают внимание на угрозу, другие – пугаются до того, что вообще перестают выходить из дому.

–  Конечно, в данный момент нас больше всего беспокоит надвигающееся Оледенение, – сказал Уртика. – Эта проблема влечет за собой еще целый ряд неотложных вопросов, наиболее существенным из которых является кризисная ситуация с беженцами. Как вам известно, по непроверенным данным, их уже собралось у ворот не меньше десяти тысяч.

–  Продолжайте.

–  Мы готовы предложить несколько возможных решений. – (Джерид обратил внимание на изменившееся выражение лица Уртики.) – Однако выбор остается за новой императрицей. Именно она должна будет принять окончательное решение о том, что с ними делать.

–  А как справляются другие города империи? – поинтересовался Джерид. – Вилхокр, Виллирен, Э’тоавор, Вилхоктеу?

–  Абсолютно ожидаемо в данных обстоятельствах. Беженцы прибывают в города из сельской местности. Горожане запасаются зерном и топливом, строят корабли-ледоколы, вводят карточную систему. Они, как и мы, видят в сложившейся ситуации угрозу. Следователь, надвигающиеся холода принесут много трагедий, и мы трудимся не покладая рук, чтобы простой народ мог выжить.

–  А какое вам дело до народа? – спросил Джерид напрямик.

–  Наша забота – не народ как таковой, а город, его способность к выживанию и функционированию в непростых условиях. Если начать заботиться исключительно о людях, то рано или поздно начнешь думать об отдельных личностях, а это приведет к провалу. А так мы просто делаем дело, следователь, – дело, и ничего больше.

Джерид следил за жестами прожженного политикана. Все время их беседы Уртика то клал правую ногу на левую, потом резко сбрасывал ее, то клал сверху левую, и так далее. Кроме того, он избегал смотреть собеседнику в глаза, а прямые вопросы о делах Совета явно приводили его в замешательство.

–  Скажите, канцлер Уртика, а кто-нибудь из убитых занимался живописью на досуге?

Уртика посмотрел на него, подняв бровь:

–  Понятия не имею, следователь. А почему вы спрашиваете?

–  Рядом с обоими телами я нашел следы свежей краски.

Уртика только покачал головой:

–  Я рассказал вам все, что знаю.

Джерид встал:

–  Думаю, и я сделал здесь все, что мог.

–  Не подбросите еще полено в камин, когда будете выходить? – попросил Уртика. – Без огня здесь так холодно.

Джерид задержался у двери:

–  Да, думаю, вы правы.

Шагая по коридору, Джерид раздраженно ударил кулаком в стену. Два убийства, связанные между собой лишь одной тонкой ниточкой – следами краски. Почему рядом с каждым трупом оказались пятна краски? Погибшие что, от убийцы кисточкой отбивались, что ли?

На помощь канцлера рассчитывать не приходилось. И доктора Тарра тоже.

Вдруг он вспомнил, что его единственная подозреваемая – Туя – рисует на досуге. Тут прослеживалась явная связь – возможно, даже слишком явная, но ничего другого у него все равно не было. Однако с чего вдруг одинокой проститутке начать убивать влиятельных политиков, да еще с такой жестокостью? Что-то тут не то. И все же вдруг у нее найдутся какие-нибудь соображения, которые подтолкнут его мысль. Надо навестить ее – как-нибудь. Но не сегодня. Сегодня он пойдет домой, к Марисе. У каждого должна быть личная жизнь, даже у следователя.

Глава двадцать первая