Ночи живых мертвецов

Каждый из окружающих его трупов когда-то было личностью. Личностью со своей историей, жизнью, воспоминаниями и особенностями. Со всем, что делало их людьми вместо безымянных тел. Пока он так лежал, Сэм чувствовал, как вся тяжесть мыслей о том, кем они когда-то были, пытается раздавить его – так же, как это буквально несколько минут назад пытался сделать курган. Он не знал никого из них, но ощущал некое чувство близости со всеми.

На мгновение он закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Но бывшие люди никуда не делись, прячась по эту сторону его век, будто выжженные на сетчатке глаз.

А затем он услышал стон.

Звук раздавался из-за кургана. Слов не разобрать, это не было зовом о помощи. Просто стон. В нем были голод и нужда, столь бездонные, что утолить их было бы невозможно любым количеством еды. Невозможная и иррациональная нужда, поскольку зачем мертвецам есть? Какая им от этого польза? Он помнил, что его наниматели рассказывали ему о паразитах, управляющих телами своих жертв. О старом оружии времен Холодной войны, которое сорвалось с поводка, о личинках, проникших в кровеносную систему и оккупировавших головной мозг вместе с опорно-двигательным аппаратом, и прочей ерунде. На хер это все. На хер науку. Хотя это не имело отношения к науке. Сейчас он видел это совсем в другом свете, только что выбравшись из собственной могилы. Все это было гораздо темнее и запутанней. Сэм не знал, как это назвать. Даже когда он верил в бога, ни в Библии, ни в воскресной школе не было ничего такого, что могло бы объяснить происходящее. К Лазарю или Христу, которые также восстали из мертвых, это не имело ни малейшего отношения. В речах апостолов об этом тоже не было ни слова. Так что же это такое?

Стоны стали громе. И ближе.

– Вставай, засранец, – обругал его внутренний голос.

– Я что, не могу просто полежать здесь и сказать «пошло все на хер»? – огрызнулся Сэм.

– У тебя шок, умник, и если ты не начнешь двигаться – тебе конец.

Сэм задумался. Шок? Да, наверное. Сотрясение? Скорее всего. Боевые шлемы останавливали шрапнель, но статистика о черепно-мозговых травмах была ошеломляющей. Сэм знал немало стрелков-ветеранов, которые получили ЧМТ[65], хотя носили шлем. Поехавшая крыша, путаные мысли…

В поле зрения появилась какая-то фигура. Она не ползла, а шагала. Один из них. В одежде механика. Со следами укусов на лице, в глазах ничего кроме голода и ненависти. Он не шатался при ходьбе, как многие из них. На ходу он принюхивался, по его губам и подбородку текла кроваво-черная слюна.

Рука Сэма потянулась к кобуре, но та оказалась пуста. Он потянулся за ножом, но его тоже не было. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Когда он выдернул ноги из кучи мертвых тел, тут же почувствовал, как в его пояснице как будто взорвалась бомба. Вспышка боли была мгновенной и обжигающей, и Сэм, не сдержавшись, закричал.

Голова мертвого механика повернулась в его сторону, глаза сфокусировались. Он зарычал, оскалив сломанные, окровавленные зубы. А затем пошел к нему. Быстро. Быстрее, чем любой из мертвецов, которых Имура видел до этого. Или может, это он сам стал слишком медлительным из-за травмы. Обычно в пылу боя для Сэма время шло медленнее – он, казалось, шел сквозь него, успевая сделать и увидеть все в одно мгновение. Но не сейчас.

С ревом, исполненным невыносимого голода, упырь бросился на Сэма.

Спасая свою шкуру, Сэм вскинул руку и нанес удар по горлу твари, услышав треск плоти и хрящей, но понимая, что пользы от этого будет немного, за исключением того, что стон сменится на бульканье. Всем своим весом механик обрушился на него, заставив напрячься поврежденные мышцы поясницы, из-за чего Имура издал еще один крик боли.

Сэм продолжал одной рукой сжимать его смятое горло, а второй наносил удар за ударом по голове твари: один раз, второй, еще раз и еще… Он разбил ему кости и сломал нос, но это не дало ощутимых результатов. Боль в пояснице была невероятной, еще более невыносимой, чем вонь от вцепившейся в него твари. Мертвец щелкал зубами с громким клацаньем, но Сэму пока удавалось не подпускать эти челюсти к себе, хотя они были угрожающе близко.

Он покрепче утвердил одну ногу на земле, чтобы развернуть бедра и плечи. Поврежденная поясница, казалось, отозвалось звоном дробящегося стекла, и Сэм нанес еще один удар по взгромоздившейся на него твари. Из своих ног он сделал нечто вроде оси для импровизированного колеса из сплетенных тел. Механик скатился на бок, и Сэм оказался наверху. Поднявшись, он обрушил колено на грудь твари, прижимая ее к тому месту, где асфальт встретился с рухнувшей лавиной трупов. Затем Сэм одной рукой схватил клацающую челюсть, а другой вцепился в клок волос на затылке.

В кино все так легко сворачивают шеи, как будто это каждый может сделать.

Но это только в кино.

В реальном мире есть мышцы, сухожилия и кости – и ничто из этого набора не хочет быть вывернутым в другую сторону. Тело не жаждет смерти. Не так просто, по крайней мере. А Сэм был измотан, болен, ослаблен и терзался болью.

Не было слышно никакого щелчка.