Ночью в дождь...

Милиция приехала вместе со «скорой помощью». Непонятно, кто им мог сообщить. Может, кто-нибудь, выпускал собаку побегать, ну кто бы еще полез в этот заросший овраг? Чего там искать! Девушку несли наверх на носилках и как только «скорая» отъехала, появилась еще одна машина — милицейская. Большая. Несчастная девушка — вы не местные, наверно, не знаете, — из здешних. Если ехать по этой же дороге дальше, на Кубрены, то чуть в стороне, справа, среди больших деревьев стоит дом. В прошлом году ремонтировали крышу, местами подлатали новой дранкой, теперь пестрота — просто ужас! Они жили вдвоем с матерью, отец, пьяный, ехал на тракторе, перевернулся, и его раздавило. Но это было уже давно, девчонка, наверно, тогда еще и в школу не ходила. Да, видно, что та самая девушка — мать выла и причитала, и «скорая помощь» забрала ее с собой. Чужого человека не взяли бы — не так ли?»

— Почему они решили звонить нам? — Виктор слушал рассказ Спулги, и мускулы на его лице нервно дергались. Он вытряхнул из небольшого пузырька на ладонь несколько таблеток, высыпал их в рот и проглотил, не запивая. Вытряхнул еще и протянул Спулге.

— Что это за таблетки?

— Успокоительные, очень нейтральные.

Спулга взяла таблетки и ушла на кухню. Виктор прислушался — из крана полилась вода.

Он знал эту девушку, видел несколько раз. Приятель Науриса Илгонис катал ее на гоночном мотоцикле, посадив перед собой на длинное сплошное сиденье, на таком можно сидеть вдвоем, а при желании можно устроиться даже втроем. Виктор вспомнил, как Илгонис рассказывал, что они познакомились на каких-то мотогонках. Илгонис даже знал, где она работает в Риге, но во второй половине лета роман по неизвестной причине оборвался. «Твою малолетнюю преступницу я встретил с настоящим колхозником. Издали видно — передовик! Сам немного похож на трактор», — однажды сказал Наурис Илгонису. В тоне слышалась откровенно-злобная насмешка, но тогда Виктор не придал этому значения. Илгонис ответил с легкостью закоренелого донжуана, весьма характерной для шестнадцатилетних: «Пройденный этап», или что-то в подобном духе.

— Звонили потому, что все произошло возле нашего дома, — возвратившись в комнату, сказала Спулга. — Они подумали, может, дому причинен какой-нибудь ущерб.

— Ну это они могли проверить, просто заглянув через забор.

— Вчера днем они видели во дворе Науриса.

— Милиция об этом знает?

— Их пока никто ни о чем не расспрашивал. Науриса видели с компанией, были тут и девушки, но была ли среди них эта, они не знают. Наверху в комнате Науриса все перевернуто вверх дном. — Спулга всхлипнула.

— Замолчи! — прикрикнул на нее Наркевич. — Сколько они просят?

— Ничего они не просят, кажется, очень порядочные люди. Они просто хотят выполнить свой соседский долг — ведь нам все равно тут жить рядом.

— Значит, будут молчать?

— Так они дали понять. Мол, и молодежи хочется иногда развлечься. Наурис, наверно, часто сюда наезжал.

— Завтра ключ от дома я заберу, и без моего ведома его не посмеет взять никто! Сегодня утром Наурис явился в котором часу?

— Наверно… около шести или семи, я не знаю! Когда ты проснулся, его уже не было — ушел на лекции.

— Прекрати!

«Не говори мне, что ты ничего не видишь. Ты просто не хочешь ничего видеть — вот это правда!»

Зазвонил телефон, и Виктор схватил трубку. Узнал голос Эдуарда Агафоновича.

— Девушку увезли в районную больницу и пока милицию к ней не допускают.

— Настолько серьезно?

— Он душил. Предполагают, что он считал ее удушенной, когда бросил.

На верхнем этаже раздался сдавленный крик ужаса: Спулга слушала разговор по другому аппарату. Виктор и не заметил, как она вышла из комнаты.

— Лицо у него якобы было обмотано шарфом, но девушка говорит, что все равно узнала его. Так рассказывает персонал больницы.

— Как можно в темноте узнать человека, да еще с завязанным лицом?

— В том-то и дело, что можно! Однако адвокату это дает возможность зацепиться, если мы решим все отрицать. Только вряд ли на сей раз это лучший выход из положения.

— Агафонович, я навек твой должник.

— Мне намекнули, что его надо поместить в психбольницу…

— Значит… А институт?

— Ты, наверно, еще не сознаешь, что случилось! Изнасилование несовершеннолетней и попытка убийства. Хорошо, если в этой ситуации удастся хоть жизнь спасти. На прощанье он, балбес, сорвал с девушки золотой медальончик на цепочке.

— У них здесь была вечеринка… Может…

— Нет, девчонка приехала первым утренним поездом, шла со станции, он напал из-за угла. Но она говорит, что узнала его. Еще вот что плохо. Примерно через час Науриса видели на станции в Лиелциемсе, он был очень взволнован, собирался ехать в Ригу. Первое и самое главное — найти медальон. Через верных людей отправить следователю. Пусть скажет, что нашли его где-нибудь на дороге дня два назад.

— У меня хорошие соседи. Спулга говорит — очень порядочные.

— Чересчур порядочные вовсе и не нужны.

— Думаю, все устроится: они меня, кажется, понимают. Сами позвонили мне.