Ночью в дождь

- Вы, конечно, вправе потребовать от меня санкции прокурора, миролюбиво продолжает Ивар. - Но в таком случае я буду вынужден задержать вас примерно на полчаса или немного больше.

- Пожалуйста! - Владелец отпирает крышку багажника своих белых "Жигулей", и взгляду открывается довольно вместительное пространство.

Лежит там лишь полуось с подшипником. Недолго бывшие в употреблении.

- Я же сказал, что тут ничего нет! Что вы вообще ищете! Опять кто-нибудь сбежал из колонии? - сердито спрашивает Винарт Кирмуж.

- А это? - Ивар кивает в сторону багажника и начинает писать протокол осмотра.

- В воскресенье я был на толкучке в Шяуляе. Там и купил, да поленился выгрузить из багажника. Ездить за неделю пришлось много и машину в гараж не ставил. - Увидев, что Ивар записывает, он, однако, начинает беспокоиться. - Между прочим, эти детали я купил не для себя, а для Ходунова. Послезавтра он с семьей выезжает на отдых в Татры, поэтому и просил меня подготовить машину к поездке. На вашем месте я к этому генератору даже притрагиваться не стал бы. Вы, конечно, понимаете, о каком Ходунове я говорю. Если не верите, спросите у майора Будулиса, он подтвердит! На сей раз - не тот случай, когда следует усердствовать. Что? Вы меня даже задерживаете? Да у вас не все дома! Извините, конечно, за выражение...

Потом он пытается выяснить, почему его задерживают, и, не получив ответа, упрямо замолкает. За руль его белых "Жигулей" садится Саша.

- Знакомое здание? - спрашиваю я его, когда мы останавливаемся возле управления милиции.

- Не имел чести бывать здесь.

Саша с Вилманисом покидают нас - им надо хоть немного вздремнуть. Потом они позвонят Спулле и начнут подготовку к обыску на хуторе "Ценас". Тянуть с этим нельзя. Нетрудно догадаться, что оттуда придется везти много всего, поэтому надо позаботиться о транспорте и помещении, чтобы все это разместилось более или менее наглядно. Ивар тоже отпрашивается на полчаса.

Из-за того, что Винарта Кирмужа взяли так быстро, я еще не обдумал план допроса, поэтому позволяю ему рассказывать о своей жизни вообще. О судимости, о заключении... Доволен ли работой, кто его друзья? Посмотрим, что именно он попытается скрыть из того, что знаю я.

Судя по его разговору с Иваром на контрольном пункте, он будет держаться упорно, вызывающе.

Слушать мне интересно - стараюсь понять, за кого он хочет себя выдать. Нет, имя называет настоящее и местожительство тоже настоящее, большая часть биографии также соответствует действительности, но, как только подходим к вопросу: "Кто же ты?", всякий раз у него наготове какой-нибудь козырь.

Однажды мне довелось быть на судебном заседании, где допрашивали квартирного воришку. Руководствуясь материалами дела, судья спросил его: "Как вы были одеты?" Во время суда на нем был серый ватник, который он получил в изоляторе.

В глазах парня за барьерчиком на скамье подсудимых вспыхнуло презрение. Он, ответчик, возомнивший себя патрицием, почти с отвращением смотрел на судью и заседателей - плебеев, на их обыденные приличные, но скромные костюмы и галстуки.

- Я всегда одевался фирменно!

- Конкретнее, пожалуйста!

- В соответствии с временем года. Летом я носил белую курточку. Супер-модель - три продольные линии по рукавам, на спине красные буквы "Marlboro". У меня были одни простые джинсы "Wrangler", а другие вельветовые "Ted Wiljams". Это редкая фирма, думаю, что вторых таких в Риге нет. Туфли за восемьдесят рублей. На шее - золотая цепочка с моим знаком зодиака, на левой руке - серебряная цепочка с пластинкой автогонщика и золотые часы. Девушки, с которыми я встречался, тоже всегда были одеты фирменно...

- О девушках можете не рассказывать, продолжайте о себе.

- На осень я купил пиджак из темно-зеленой кожи. Бразильский. Фирмы "Harlou". К нему соответственно все остальное. В таком виде, как вы, я не ходил. (Понимай: мне было бы стыдно таким ходить.)

На его совести было несколько краж, поэтому он не мог не сознавать, что столь вызывающее хвастовство повлияет на меру наказания: отношение этого тунеядца к жизни и его благополучие вызовут у людей справедливое возмущение и подозрения, что некоторые его кражи остались нераскрытыми (преступления, которые рассматривались в суде, не свидетельствовали о том, что он загребал тысячи, без которых столь роскошная жизнь невозможна). Окончания заседания суда я в тот раз не стал ждать и не могу сказать, разоблачили судьи его ложь или нет. Но я знал, что это ложь, - я был в его квартире во время ареста и видел разворошенную постель с грязными измятыми простынями за пестрой ситцевой занавеской, кроме него, в комнате проживала старая тетка или какая-то другая дальняя родственница. Видел я также, как из-под кровати вытащили чемодан, набитый крадеными вещами, и его собственные нехитрые пожитки - их можно было надеть сразу все и рассовать по карманам. Да, среди вещей было кое-что модное, но не столь роскошное, какое могут себе позволить лишь спекулянты. Не было там ни золота, ни серебра, ни "Wrangler".