Ночью в дождь...

Сено в сарае сухое и душистое. И я начинаю думать: сарай, наверное, не является частной собственностью, а сено в нем — да. Никаких железок тут не видно — сарай расположен слишком близко к хутору, чтобы Винарт стал здесь что-то прятать. Дверь мы оставляем полуоткрытой, и Илгонис Алп издали показывает нам старую мельницу, словно гид экскурсантам — развалины крепостей, церквей и другие исторические памятники.

Саша держится особняком, все рассматривает в бинокль и время от времени спрашивает:

— Что это за пристройка там, за углом? А дверьми сбоку разве не пользуются?

Таким образом он выясняет, где погреб для картофеля, где колодец и гравий, но вряд ли ему удастся воспользоваться этими сведениями.

— На машине я въехал, значит, во двор, — повторяет Илгонис, так как на миг упустил нить рассказа. — Остановился. И пошел за ключом от больших дверей — он спрятан в одной из дренажных труб, которые сложены за домом. Прошлой весной Винарт хотел построить коптильню и зарабатывать копчением кур и мяса, в потребсоюзе ему обещали, что мяса будет сколько угодно. Мать у него скоро пойдет на пенсию, сможет продавать на рынке. Но так и не построил. Когда я вернулся, тот мужчина…

— Грунский.

— Да, Грунский… Он со своим мешком уже вышел из машины.

— О мешке ты нам ничего не сказал.

— Наверно, забыл, да вы и не спрашивали. При нем был такой грубый, грязный мешок, и на дне его что-то стучало.

— Как стучало?

— Не знаю, как сказать. Не очень громко. Не так, как железо или детали. Скорее всего там были инструменты. Он же печник.

Мы с Иваром переглянулись.

— Я отпер дверь и загнал машину в гараж… То есть — в большое помещение. Хозяина еще нет, сказал я, вам придется немного подождать, мне надо мотать обратно в Ригу.

— А Грунский?

— Ничего. Сказал, что погуляет, осмотрится. Я попрощался и пошел берегом речушки.

— За сколько минут можно дойти до поселка Игавниеки? — спрашивает Саша.

— Если быстро идти… До шоссе минут двадцать и там еще минут пять. Я на автобусную остановку никогда не хожу, я «голосую» и всегда доезжаю быстрее. Грузовые берут охотно, если в кабине есть место. Особенно те, которые ездят в дальние рейсы.

— Уточним, молодой человек, — говорит Вилманис. Спички в зубах уже нет, и пышные черные усы делают его лицо суровым. — Ты загнал машину в большое помещение и оставил. А дверь?

— Дверь я прикрыл, но не запер. Винарт сказал, чтоб я не запирал.

— И больше ничего ни ты Грунскому, ни он тебе не сказал?

— Он спросил только, где глина, я ответил, что не знаю, пусть посмотрит сам или спросит хозяина, когда тот вернется. «Да, да», — он ответил. Мол, прогуляется и посмотрит сам.

«Что же такое увидел Грунский, из-за чего Винарт отправил его на тот свет?»

— Когда ты поставил машину, в большом помещении все было как обычно? Ничего не изменилось? Расскажи, как выглядит это помещение, я что-то плохо представляю себе. Чтобы мне не упасть в обморок от удивления, когда мы туда войдем.

Илгонис Алп пожимает плечами.

— Ничего особенного там нет… Большое. Очень большое помещение с высоким потолком. Глинобитный пол, стены из тесаного камня. Оконца маленькие, и под самым потолком, так что рукой не достать, есть электричество. В потолок вмурованы крючки, и Винарт закрепил на них блоки, чтобы можно было поднять машину и удобно работать.

— Сколько времени у вас уходило на разборку?

— Много. Иногда даже полдня. Но обычно я не участвовал. Винарт сам разбирал и раскладывал по ящикам. Он очень аккуратный.

— Уточним еще раз, молодой человек, — Вилманис зашевелил черными усами. — Насколько я понял, большое помещение выглядит как гараж. Там есть полки и слесарный стол с тисками, ящики для деталей карбюратора и ящики для коробок передач, а к стенам прислонены стекла, двери, брызговики и разные детали из жести.

— В большом помещении Винарт ничего не оставляет. В доме есть две комнаты поменьше: в одной хранятся детали, а в другой можно переночевать.

— Значит, ни столов, ни стульев, ни… А кузова? Или то, что остается от кузовов?

— Я не знаю, может, он увозит их куда-нибудь в лес и бросает там. Да почти ничего и не остается, если аккуратно разрезать автогеном. Большое помещение Винарт задумал перестроить под зал для гостей, а за перегородкой — сауну. В одном конце помещения есть дымоход. Но пока что там голые стены. Пара табуреток и стол в углу — больше ничего.

Саша ловко взбирается на выступ стены и начинает искать щель в досках, сквозь которую можно было бы наблюдать за двором. Находит, пытается ее расширить. И вдруг падает навзничь в сено, как мальчишка:

— Какое душистое! Вам не понять этого, жалкие горожане!

— Слезай, время не ждет, — с упреком говорит Вилманис. — Будем сейчас искать или приедем утром?

— Надо возвращаться к машине, — Саша спрыгивает с выступа. — Тут все равно нам больше делать нечего. — И слегка подмигивает мне: нужно переговорить с глазу на глаз.

Когда гуськом возвращаемся по старым следам, мы оба тащимся в хвосте.