Ночка

А я и ответить не могу. Отвернулась и поскорей слезы глотаю.

Тогда он к берегу пристал, поглядел и узнал меня.

— О! — говорит. — Тетенька-то знакомая. Ты чего ревешь, тетка?

Ну, я ему все рассказала — сквозь слезы-то. Он помолчал, веслом поиграл и говорит:

— Жалко корову.

Потом еще подумал, в затылке почесал, крякнул и говорит:

— Э, была не была! Давай садись поскорей в лодку. Поедем твою буренушку спасать…

У меня сразу и слезы высохли. Я сама лодку от берега отпихнула, на ходу вскочила; дядя Федор ударил по воде веслами, и наша лодочка на всех парах полетела на тот берег.

Успеем или не успеем?

Я все думала:

«Успеем или не успеем?»

И все на тот берег поглядывала. А там у самого берега очень густой кустарник рос. И вот, я помню, думаю:

«Если мы там, у этих кустов пристанем, — это хорошо. Там можно и лодку спрятать и самим притаиться, если надо будет».

Дядя Федор изо всех сил веслами работал. А мне все казалось — тихо плывем. Я, помню, даже подгоняла его:

— Дядя Федор, давай нажмем! Дядя Федор, поскорей, пожалуйста…

А он только покряхтывал да головой кивал: дескать, ладно, не торопись, успеем…

Вот уж до того берега совсем близко осталось. Вот уж травой запахло. Уж листики на кустах видно стало.

Я на носу сидела. Мне не стерпелось, я встала; думаю — сейчас соскочу на берег. Уж и место себе глазами выбираю посуше.

Вдруг что-то как хрустнет. Я думала — это днище о песок задело. А потом слышу:

— Стой! Кто такие?

Дядя Федор лодку с разгону как повернет. Зубами как заскрипит.

— Садись, — говорит, — девка! Живо! Назад!

А я — не знаю, что со мной сталось, откуда у меня храбрость взялась. «Нет, — думаю, — уж коли так случилось, назад не поеду».

Взяла да и прыгнула в воду.

И — бегом к берегу.

А уж над головой у меня пули свистят. Одна, другая, третья.

Оглянулась, вижу: дядя Федор далеко. Саженей двадцать уж отмахал. Лодка у него, как моторная, бежит. Пена вокруг. А весла над головой так и мелькают, так и мелькают, будто крылышки стрекозиные…

Допрос

Я когда в воду прыгала, мне не страшно было. А как увидела этих бандитов, — ноги затряслись.

Их там не много было: человек пять или шесть. Но я хоть и раньше о них слыхала, а все-таки не думала, что эти бандиты такие страшенные.

Все они с ног до головы оружием обвешаны: бомбами, кинжалами, револьверами. Одеты не по-военному, а как-то чудно, будто на маскарад вырядились. Кто в офицерской шинели, кто в бушлате, кто в шубе овчинной. У одного на голове фуражка без козырька, у другого — папаха, у третьего этакий, как у нас говорят, бриль соломенный. У одного — косынка шелковая в полосочку, а еще у одного — так целая дамская шляпа с пером и с вуалькой.

У меня голова завертелась, когда я на них посмотрела.

Мне бы бежать надо, пока они там в дядю Федю стреляли. А я — не могу. Ноги не двигаются. Стою по колено в воде и смотрю, как наша лодочка от бандитов удирает.

Дядя Федор так и ушел от них невредимый.

Рассердились бандиты. Плюнули. Заругались. И сразу на меня накинулись.

— Ты кто, — говорят, — такая? Тебе что здесь требуется?

А я забубнила чего-то, заплакала. Потом говорю:

— Я, дяденьки, за Ночкой приехала.

— Ты зачем врешь? — говорят. — За какой дочкой? Какая у тебя может быть дочка?

Я говорю:

— Да не за дочкой, а за Ночкой. Это корова у нас так называется…

Который в шляпе с пером, приставил к моему носу наган и говорит:

— А это вот нюхала? А ну, говори правду, а не то зараз дух вышибу…

И так наганом нажал, что носу больно стало.

Я еще громче заплакала и говорю:

— Я вам правду сказала.

— Нет, ты не правду говоришь! Ты врешь! Отвечай: кто тебя сюда послал?

Я говорю:

— Никто меня не посылал. Я за коровой приехала. Пустите меня, пожалуйста, у меня корова с утра недоенная ходит.

Они друг на дружку посмотрели, головами покачали и говорят:

— Ловко придумано. Ничего не скажешь…

А потом этот, который в шляпе, взял меня за плечо, сдавил его со всей силы и говорит:

— А ну, пошли к атаману. Разберемся…

Коровы

Я всю дорогу плакала. Да так еще плакала, так орала, что даже бандиты не вытерпели. Один какой-то с бородой, в бриле соломенном, остановился и говорит:

— Тьфу! Не могу. Все уши заложило от ее крика.

Тут и другие остановились. Говорят:

— А ну ее! Таскаться с ней… Может, она, и верно, за коровой приехала!

А тот, который в шляпе, ногой топнул и говорит:

— Бросьте! Знаем мы, какие тут у них коровы. Никаких тут коров нема! Тут…

И только сказал «тут» — будто назло ему где-то впереди как загудит:

— М-у-у-у-у!..

Я сразу очухалась и плакать перестала.

Вижу: навстречу нам из лесу на лужок выходят коровы. Впереди — белая, за ней — пегая, потом еще какие-то, а потом — кто вы думаете? А потом вижу: Ноченька, красавица наша идет!

Я как закричу:

— Вот она! Вот она, моя корова! Видите — черная, которая с беленькой звездочкой!

И бежать уж хотела. А бандит в шляпе схватил меня за плечо и говорит:

— Стой!

Потом говорит:

— Вот я тебе что скажу. Это твоя корова? Да? Так ты ее позови. Кликни. Если она отзовется, если пойдет, — значит, правда. А если не пойдет, значит, неправда, значит, ты брешешь, значит, ты — красный разведчик.

Испытание

Я обрадовалась. Говорю:

— Ладно!