Ночная Бабочка

Прикасаться к ней Максиму в этот раз было страшно: а вдруг оттолкнет и на этот раз окончательно, испугавшись новых ощущений? Вдруг он ошибся, и исправлять что-то слишком поздно? Нет, она его не оттолкнула. Её кожа вдруг стала холодной, а длинные ресницы прикрыли её радужные глаза.

- А у тебя сарафан помялся, вот здесь, - сказал Максим, и его пальцы провалились в глубокую тканевую складку, из которой показалось красивое бедро девушки.

- Прекрати. Я щекотки боюсь, - передёрнулась Кира.

- Если бы только щекотки, - ухмыльнулся Максим.

- Ах, так?! – девушка состроила такое лицо, будто она до конца не решила окончательно, разозлиться ей или рассмеяться.

Рука Максима забралась непозволительно высоко, и Кира невольно отодвинулась, но не настолько далеко, чтобы нельзя было дотянуться до неё.

- Кого ты боишься, Кира? - спросил Максим, но она не ответила, молча отвернувшись к стене, на этот раз отгородившись молчанием. – Не уходи, пожалуйста.

Она молча кивнула и позволила обнять себя. Максим коснулся губами её волос, шеи... Бешеный пульс на мгновенье замер. Её руки обвили его шею, а губы робко, нерешительно коснулись его щеки и тут же, словно испуганная собственным поступком, Кира попыталась оттолкнуть Максима, но как-то нерешительно. От неловкого движения лямка школьного сарафана соскользнула с плеч… К чёрту его, этот сарафан…

- До чего же она хрупкая, - подумал Максим, - ключицы сходились вместе, а в ямке между ними жил всё тот же сумасшедший пульс.

Её пальцы, путаясь в пуговицах, пытались расстегнуть его рубашку, случайные прикосновения дразнили, обжигали... К чёрту одежду. Кожа к коже, один огонь, один пульс, одно дыхание на двоих...

Максиму было страшно причинить боль Кире своим неловким движением, но с каждым ударом сердца контролировать себя ему было всё сложнее.

Её руки обвили его шею, её клыки оставили отметину на его плече, и… какой к чёртовой матери контроль, когда она выгибалась навстречу, требовала, диктовала, подчинялась! Это становилось похоже на бой: вдох за вдох, поцелуй за поцелуй, стон за стон…

Потом, позже, когда сознание возвратилось в одуревшее, утомлённое тело, Максим долго не мог понять, кто вышел победителем, да и была ли победа вообще. Кто был инициатором: она или он? Ничья. Никто. Вместе. Вдвоём.

Кира ласково гладила плечи парня и виновато прошептала:

- Прости.

- За что?

- Я испугалась, я не думала, что так… сильно.

- Тебе было больно? – нежно спросил Максим.

- Больно? Глупость какая, - растерянный вид Киры показывал, что это было не совсем так.

- И мне здесь тоже, - сказал он, когда её ладонь коснулась длинной царапины на плече.

- Это я? – виновато прошептала Кира.

- Наверное, - Максим притянул её к себе, так, чтобы близко-близко, чтобы вблизи рассмотреть эти большие голубые, почти синие глаза, и ресницы, и улыбку, и спутанные волосы, чтобы услышать нервное биение сердца и судорожное дыхание. Собственные мысли казались ему тяжёлыми и какими-то хищническими.

- Что ты делаешь? – её слова согретым в лёгких воздухом скользили по коже.

- Ничего, смотрю на тебя.

- Зачем?

- Просто… нравится, - манящим голосом ответил Максим.

Смотреть, обонять, осязать… пробовать на вкус и… сходить с ума. Оказывается, это не так и страшно…

Кира вернулась домой другой: ещё более уверенной в себе, дерзкой и счастливой от того, что, наконец, стала взрослой, теперь уже женщиной. У Максима она была не первой девушкой, с которой он имел сексуальный контакт, и в его опытных, как ей думалось, руках она чувствовала себя под опекой и защитой. Кира позволила руководить собой, отвечая на ласки Максима действиями из своей бурной фантазии. А Максим, провожая домой девчонку, лишившуюся девственности, ощущал себя самцом льва, завладевшим лучшей самкой сафари. Он ухмылялся, видя, как Кира лёгкой походкой шла под руку с ним, треща о завтрашнем дне. Его самолюбие росло, показывая его настоящую, тщательно прикрытую дьявольскую сущность.

- Пока! – прильнув к его губам, пропела Кира.

- До завтра, - кивнул Максим. – Завтра снова ко мне?

- Ну, давай… - загадочно улыбнулась Кира. – Я не против.

- Я уже жду не дождусь, - пыхтя от страсти, пробасил Максим и прижал Киру к себе, намекая, что его терпение не продлится долго.

- Мне пора, - прошептала Кира, запустив свой язык в его губы и ощутив его горячее дыхание.

На следующий день Кира нарисовала на веках кошачьи стрелки, которые сделали её взгляд сексуальным и притягательным. Учителя делали ей замечания с требованием смыть этот разврат с юного лица, но Кире было всё равно. Ей было важно одно – Максим не сводил с неё глаз, раздевая взглядом и мысленно впиваясь губами в её молодое и красивое тело.

Вечером всё повторилось. На губах Максима появилась лёгкая улыбка:

- Сегодня ты можешь творить со мной непристойные вещи.

- Конечно, – прошептала она. – А какие непристойные вещи?

- Главное – не игнорируй свои фантазии.

- Урок начался, – подумала Кира, возвращаясь к реальности.