Ночная бабочка

— Думаю, слишком поздно. Они встречаются в дубовой роще сегодня в полдень, я слышала об этом от отца, который будет там присутствовать.

— В полдень! Но это совсем скоро! Ой, Эсме, ты должна мне помочь! Ты знаешь, где это? Ты можешь меня туда отвезти?

— Наверное, но если об этом узнает maman… Однако не отчаивайся, я доставлю тебя туда. Я не могу отказать тебе, потому что вижу, как это важно для тебя. A maman посердится и перестанет. Пошли, нам надо прихватить большие плащи с капюшонами, чтобы нас не узнали.

Когда они прибыли на место, начался холодный моросящий декабрьский дождь, дорогу развезло, карета двигалась с трудом. Кайла была в отчаянии оттого, что может опоздать. Когда карета наконец остановилась, Кайла выскочила и, спотыкаясь, побежала через дорогу.

Огромные, раскидистые дубы распростерли ветви над поросшей травой лужайкой. Кайла увидела целую толпу людей. Она узнала высокую фигуру Годфри, но Брета не было видно. Неужели она опоздала?

Но уже в следующий момент она увидела взмах белой тряпицы и почти в тот же самый момент — Брета. Он стоял в нескольких ярдах от Рауля, и когда клочок белой материи коснулся земли, оба подняли руки и прицелились. Выстрелы прозвучали одновременно, оранжевые язычки пламени блеснули на фоне серого тумана. Брет повернулся спиной, но Кайла успела заметить алое пятно на белой рубашке. У нее зазвенело в ушах, она хотела закричать, но не могла издать ни звука.

— Mon Dieu! — ахнула Эсме и стиснула плечи Кайлы. — Мы опоздали…

Гул прокатился по толпе, словно все одновременно выдохнули. Кайла увидела, как Рауль сделал неверный шаг вперед, лицо его было искажено страданием. Пистолет выпал из руки, Рауль упал лицом в мокрую траву и затих. Часть людей окружила Брета, другие бросились к Раулю. Не помня себя, Кайла побежала вперед. Кто-то схватил ее за плечи и остановил. Она подняла голову и увидела Годфри, который сердито смотрел на нее.

— Годфри, он… убит?

— Вам не следует здесь находиться. — Годфри повернул Кайлу спиной и подтолкнул. — Идите домой. Это еще больше осложнит дело, если кто-нибудь вас узнает.

— Мне плевать! Скажите мне, он мертв или…

Слегка смягчившись, Годфри отрицательно покачал головой:

— Он жив. А теперь идите, пока вас никто не заметил.

Хоть какое-то утешение. После этих слов Кайла позволила Эсме довести ее до кареты, и лишь когда они оказались дома и Тэнси помогла ей снять промокшую одежду, подумала о Рауле.

Она обернулась и встретила пристальный взгляд Эсме.

— Рауль убит, petite cousine. Власти говорят, что они арестуют твоего красивого герцога за убийство. Разразился грандиозный скандал, как мне сказал папа, и сейчас весь Новый Орлеан только об этом и говорит.

— Арестуют Брета? Но ведь была дуэль…

— Дуэли запрещены после того, как Новый Орлеан стал американским. Говорят, что это нецивилизеванный способ выяснения отношений. Так что власти сейчас ищут Брета Бэннинга, чтобы задержать. Если его поймают, то повесят.

— Боже мой! — Кайла содрогнулась. Затем снова посмотрела на Эсме. — Он уехал?

— Да. Хотя он и ранен, но мудро решил покинуть Новый Орлеан. Вообще-то говоря, про это скоро забудут. Хотя американское правительство всерьез озабочено тем, чтобы прекратить дуэли, здесь за этим не очень следят. Честь слишком много значит для француза, а Новый Орлеан все еще остается французским, несмотря на американский флаг на площади.

Кайла ничего не ответила, лишь молча смотрела на пылающий в камине огонь. Эсме сказала с явным сочувствием:

— Я очень сожалею, petite cousine.

Кайла не знала, смеяться ей или плакать. Наверное, она выглядит сейчас довольно глупо: молча стоит с мокрыми, растрепанными волосами, даже не плачет, хотя ее жениха убил ее бывший любовник. Конечно, Эсме не знает, что Кайла любила другого человека. Но она никогда не любила Рауля и говорила ему об этом, а согласилась на брак с ним лишь потому, что решила: ей никогда не добиться желаемого.

Как ей сказать о том, что она была такой глупой? О, сейчас она снова одна. По-настоящему одна.

Глава 25

Стояла жара, хотя был лишь апрель. Кайла сидела в тени дерева и медленно обмахивалась веером. Надо бы встать и начать готовиться к балу у мадам Созерак, но ей так не хотелось идти. Она дала согласие лишь потому, что об этом просила Эсме, да и Каролина проявляла особую заботу о ней после того, что случилось.

Как ни странно, но Кайле казалось, будто со дня дуэли прошли годы, а не четыре месяца. Кайла редко думала об этом, и хотя все считали, что она пребывает в трауре по убитому жениху, Эсме знала истину. Это был их общий секрет, о котором они никогда не говорили.