Ночная бабочка. Кто же виноват?

Нетрудно было понять, на что рассчитывал Сергей, когда втягивал Вику в аферу. Но на что рассчитывала она сама?.. Ну, отправила меня за решетку? И что дальше? Я же не дурак – рано или поздно пойму, что она нарочно меня туда спровадила. А как только пойму, так сразу же перепишу на своих родителей часть своей доли в бизнесе. Тогда Вика останется ни с чем. Ведь мы только-только поженились, и все мое имущество нажито без нее... Впрочем, есть одна загвоздка – если экспертиза признает меня невменяемым, а соответственно, и недееспособным, то моя дарственная родителям может быть признана недействительной. Но ведь злоумышленники не предполагали, что после ареста меня запрут в психушку... А может, и предполагали... Так или иначе, но я оказался в такой западне, хуже которой могла быть только смерть... А может, они смерти моей желают? Если меня не станет, тогда Вика точно завладеет моей частью бизнеса. А при поддержке Сергея приберет к рукам и Пашкину часть. Но независимости ей тогда не видать. Как плясала под дудку чеченцев, так и будет плясать дальше. Но недолго. Рано или поздно ее тоже уберут, и ясно кто...

Погруженный в тяжкие думы, я не заметил, как в палату кто-то вошел. Или Лешка вернулся, или Ара... И если бы вошедший не делал резких движений, я бы ничего не заподозрил. Но он слишком стремительно приближался ко мне, и в самый последний момент я все же успел отреагировать на опасную резвость с его стороны.

Я интуитивно развернул тело в его сторону. И вовремя. Заточка, нацеленная мне в сердце, вспорола кожу и скользнула вдоль ребра. Дальше я мало что помнил...

Боевые рефлексы отключились в тот момент, когда подо мной обмякло тело противника... Слишком уж стремительно действовал наемник, оттого и моя реакция на происходящее оказалась очень резкой. Не должен был я убивать киллера, но, чтобы спасти меня, инстинкт самосохранения вынужден был включить боевые рефлексы на полную мощь... Противник лежал на полу со сломанной шеей. Лицо в крови... Но это была моя кровь. Рана, может, и не очень серьезная, но кровь текла обильно.

Я сорвал с дужки кровати длинное полотенце, обмотал им грудь так, чтобы перетянуть рану. Осмотрелся, прислушался. Тишина в палате. Гробовая тишина. Покойник с вывернутой шеей... Откуда он взялся? Этого я не знал. Зато можно было не сомневаться в том, что натравили его на меня чеченцы... И ведь грамотно все сделано. Удачно выбран момент и место действия. Если бы киллер не промахнулся, он бы убил меня одним-единственным ударом. Окровавленную заточку он бы сунул Аре под подушку. Или Лешке, не суть важно. Ему бы даже пальчики с нее стирать не пришлось, потому что на руках резиновые перчатки. Стрелки легли бы на кого-нибудь из моих соседей по палате. Мало ли что могли не поделить между собой психи...

Первым появился Лешка. Глянул на лежащий на полу труп, увидел мою окровавленную рубаху и пулей выскочил из палаты. Минуты через две появилась дежурная сестра в сопровождении двух санитаров. И тут я понял, что мне нужно делать...

– Меня убили... – закатывая глаза, пробормотал я.

И для убедительности распластался на полу рядом с покойником.

Как я и предполагал, сестра не стала брать грех на душу. И велела срочно доставить меня в клиническую больницу... Моя рана не требовала хирургического вмешательства. Достаточно было наложить швы и повязку. Это могли бы сделать в нашем стационаре. Но я изобразил тяжелое ранение. Поэтому санитары погрузили меня на каталку и повезли в больницу, которая находилась на одной территории с нашей психушкой.

Не скажу, что санитары очень спешили доставить меня по назначению. Но вроде бы и не медлили. Без задержки прошли один режимный заслон, второй. Теперь я находился на территории больничного комплекса, которая никем не охранялась. Остановить меня могли только санитары. Но они были уверены, что я действительно завис на пути между небом и землей. И каково же было их удивление, когда я как подстреленный соскочил с каталки и задал стрекача – в окровавленной пижаме, босиком, по заплеванному асфальту.

– Стой! Стрелять будем!

Стрелять санитары в меня не могли по той простой причине, что из оружия у них была только психологическая пушка. Та самая пушка, на которую берут менты на допросе. Ведь я мог испугаться выстрела в спину и остановиться. Но я не останавливался. И бежал со всех ног куда глаза глядят. Бежал, пока не натолкнулся на железобетонный забор метра в два высотой. Другой бы замешкался. Но я-то умел преодолевать препятствия. Подпрыгнул, зацепился, подтянулся, перебросил тело.

– Стой! – издалека орали мне санитары.

Я хоть и псих, но бегал гораздо быстрей, чем они... Правда, куда бежать дальше? Я находился на тротуаре, по которому шли спешащие с работы люди. Они подозрительно косились на меня и, проходя мимо, ускоряли шаг. Я был инородным и к тому же окровавленным телом в этой чуждой для меня среде. Я находился в городе – люди, машины, и где-то рядом бродят милиционеры. Да еще санитары бегут вслед за мной. Время вечернее, но светло на улице как днем... Что же мне делать?