Ночная дорога

Надзирательница, сидевшая за столом, вручила ей документы, сумку с личными вещами и небольшой желтый конверт.

— Переодеться можно там, — сказала она, указав на дверь в конце коридора.

Лекси зашла в комнату и закрыла дверь. Оставшись одна, она сняла блеклую, поношенную тюремную одежду и казенное белье.

В сумке лежали мятые черные брюки и белая блуза, в которых она когда-то пришла на заседание суда, а еще там был ее бежевый лифчик, черные трусики и плоский джинсовый кошелек ручной работы. Черные гольфы и простенькие черные балетки завершали гардероб прежней Лекси. Молодой Лекси.

Она тщательно оделась, наслаждаясь мягким хлопком на сухой коже. Брюки оказались слишком велики и буквально висели на выступающих костях бедер. Лифчик тоже велик. В своем рвении чем-то заняться и быть сильной она часами не выходила из спортивного зала, став необыкновенно жилистой и мускулистой. Грудь теперь была едва обозначена.

Лекси застегнула черные брюки, заправила блузку за висевший пояс и повернулась к зеркалу. Годами она представляла, как будет радоваться в этот день. И вот теперь она разглядывала свое отражение и видела только уставшую, худую копию той девушки, какой она была раньше.

Она выглядела очень взрослой. Не просто по-взрослому, а лет на десять старше своего возраста. Бледная кожа, выступающие скулы, бесцветные губы. Длинные черные волосы ей остриг тюремный парикмахер несколько лет тому назад. Чтобы отсечь двенадцать дюймов волос, ему понадобилось всего семь минут. Волосы отросли, так что теперь ее худое лицо обрамляли мягкие локоны.

В желтом конверте оказалось просроченное водительское удостоверение с фотографией юной девочки, неполная пачка жевательной резинки, дешевые часики и кольцо-обещание от Зака.

Стук в дверь заставил Лекси встрепенуться.

— Бейл, ты в порядке?

Она положила все, включая кольцо, в кошелек, а сумку с конвертом выбросила в корзину для мусора и вышла из комнаты.

В тюремной конторе она подписала несколько документов и получила двести долларов — государственную выплату при освобождении. Как человеку начать новую жизнь с двумя сотнями долларов и просроченным удостоверением личности, непонятно.

Следуя инструкциям и приказам, она долго петляла по коридорам, пока не услышала, что за спиной лязгнула, закрываясь, дверь. Она оказалась под открытым небом в яркий послеполуденный час.

Свобода!

Лекси подняла голову, чувствуя на щеках солнечное тепло. Она знала, что должна дожидаться фургона, который отвезет ее к ближайшей автобусной остановке, но никак не могла заставить себя сделать первый шаг. До чего же, оказывается, хорошо вот так просто постоять, без всяких решеток и проволочных ограждений, без всяких женщин, мозолящих глаза двадцать четыре часа в сутки. Без всяких…

— Лекси!

К ней подошел улыбающийся Скот Джейкобз. Он изменился — теперь он носил короткую консервативную стрижку, на носу очки, но в остальном выглядел так же. Быть может даже, на нем был тот же самый костюм.

— Я решил, что тебя нужно встретить.

Она не знала, как выразить благодарность, которая ее захлестнула. Если много лет прятать свои эмоции, нелегко потом их снова выставлять на поверхность.

— Спасибо.

Он разглядывал ее с минуту, а она разглядывала его. Потом он сказал: «Что ж, идем» — и направился к автомобилю.

Она машинально зашагала след в след.

Он остановился, подождал, пока она с ним поравняется.

— Простите, — пробормотала Лекси, смутившись. Она ведь больше не заключенная. — Привычка, наверное.

На этот раз она шла рядом с ним к синему минивэну, припаркованному на площадке.

— Не обращай внимания на барахло, — сказал он, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья, — это машина жены, а она говорит, мол, никогда не знаешь, что может понадобиться, поэтому ничего не вынимает.

Лекси села в машину и уставилась на внушительное серое здание тюрьмы. Потом защелкнула ремень безопасности.

— Как это любезно с вашей стороны, мистер Джейкобз, заехать за мной.

— Давай на «ты», пожалуйста, — сказал он, отъезжая от тюрьмы и выруливая на дорогу.

Лекси открыла окошко и, высунув голову, вдохнула чистый воздух. Пейзаж был в точности таким, каким она его запомнила: высокие деревья, далекие горы, ярко-голубое небо. Здесь жизнь продолжалась без нее.

— Я очень расстроился, узнав, что тебе увеличили срок за плохое поведение. Думал, что заберу тебя гораздо раньше.

— Ну да. Две тысячи пятый — плохой год. После того как я потеряла Грейси… — Она даже не смогла закончить предложение. Впрочем, все это теперь было в прошлом.

— А как ты сейчас? Хорошо?

— Для бывшей заключенной — неплохо. Не употребляю наркотиков, не пью, если вы об этом.

— Я знаю, что ты получила диплом. Твоя тетя очень этим гордится.

— По социологии, — сказала Лекси, отворачиваясь, чтобы посмотреть в окно.

— Все еще мечтаешь о юридическом факультете?

— Не-а.

— Ты молода, Лекси, — сказал он.

— Да, так говорят. — Она поглубже опустилась в удобном кресле, глядя в окно.