Ночная княгиня

Полусонные крестьянские девки, двигавшиеся поначалу словно сытые недовольные гусыни, оживились, как только хозяйка оттрепала одну из них за волосы. Сделала она это без гнева, с непроницаемым выражением лица, чем очень напугала девушек, давно привыкших к окрикам и оплеухам. Монотонная, с механическим скрежетом речь вдовы внушала им ужас, а ее бесстрастное белое лицо наводило на мысли о потустороннем мире.

В Козловке вдова генерала Дунаева прожила безвылазно семь лет, покуда не расплатилась за петербургский их дом с окнами на Адмиралтейство. Она самостоятельно вела хозяйство, прилежно записывая в толстую книгу доходы и расходы. За семь лет она едва ли сшила себе десяток новых нарядов, едва ли чем-нибудь побаловала маленькую дочь. Ровно половина комнат в доме так и осталась заколоченной, свечи зажигались только тогда, когда гостившая соседка задерживалась допоздна.

Вокруг Козловки направо и налево простирались земли князей Курбатских. Простирались на многие версты, а потому других соседей, кроме старой княгини да любимого внучка ее Ванечки, в гостях у Елены Карловны не бывало. Между молодой вдовой и старой княгиней быстро завязалась горячая дружба. Старая княгиня без памяти влюбилась в хозяйку за ее рачительность и разумение в делах. Трое сыновей наградили старуху мотовками-невестками, норовящими свести ее огромное состояние к нулю. Елена же Карловна, если и была несколько прохладна со старой княгиней, то только для того, чтобы покрепче привязать ее к себе. Горячее изъявление чувств пробуждало в старухе подозрительность. Поэтому Елена Карловна была скупа на улыбки, зато щедра на советы по устройству хозяйства, чем приводила Курбатскую в неописуемый восторг, и вскоре старая княгиня не мыслила себе жизни без соседки.

Поскольку все помыслы княгини были связаны с будущим Ивана, расчет Елены Карловны оказался как всегда точен. Желая обеспечить Ванечку, княгиня мечтала привязать вдову к себе покрепче, а поэтому стала поговаривать о том, что деточки скоро подрастут… Слово за слово, и в конце концов между ними было решено, что Ванечка, в свой срок, женится на Лизе. Курбатская получала таким образом вместе с хорошенькой девочкой надежного цербера для своих капиталов.

Лиза с Ванечкой, не подозревая о сговоре взрослых, гоняли кур на заднем дворе, играли в салочки, бегали смотреть, как плещется рыба в ручье. В играх Лиза всегда выходила первой: Ванечка был чересчур толст и близорук. Но никогда от соревнований с быстроногой девчонкой не уклонялся: пыхтел, сопел, лез на скрипучую березу снимать кошку, исправно ловил бабочек на сиреневой от клевера поляне и отчаянно визжал, удирая от задиристого петуха Евграфа.

Когда Лизе исполнилось десять, она впервые увидела Петербург и сначала растерялась. Ее поразили и каменные парапеты, и огромные мосты, точно гирлянды развешанные через широкую реку, расточительная роскошь высоких домов и, конечно же, такое неэкономное использование сотен свечей. Еще в карете при подъезде к городу мать дала ей совет: «Молчи и слушай», благодаря чему Лиза даже самыми образованными дамами была признана весьма воспитанной и смышленой девочкой.

Двери лучших домов распахнулись перед ними по рекомендации княгини Курбатской. Старуха, заботясь о будущей матери Ванечкиных детей, прислала Лизе лучших учителей, которым вменялось в обязанности не столько мучить девочку науками, сколько обучать этикету, манерам, а также следить за ее здоровьем. Лиза быстро осваивала все женские премудрости. У нее был удивительно красивый почерк, но она делала по три ошибки в каждом слове, чем приводила в ужас мадемуазель, пытавшуюся привить ей навыки грамотного письма. Любимым ее уроком навсегда остался урок танцев.

Если бы Лиза хоть чем-то была похожа на отца, возможно, Елене Карловне и пришла бы в голову мысль, что вместе с внешним сходством девочка унаследовала и сходство внутреннее, то, что она называла взбалмошностью. Но лицом и статью Лиза удалась в нее, поэтому мать до последней минуты, до той самой роковой минуты в разгар бала, была убеждена, что в жилах дочери течет ее холодная кровь, а чувства умещаются в тесном пространстве между благоразумием и долгом. Но Елена Карловна никогда не вспоминала о муже. Иначе она заметила бы и летние перемены в настроениях Лизы, и ее неопределенные мигрени, после которых дочь прятала заплаканные блестящие глаза, и ипохондрии, и долгие прогулки в роще с Машей Венской…

Она, пожалуй, обратила бы внимание и на то, что неподалеку от Курбатских расквартированы гусары… Но все ее помыслы в ту пору были заняты возвращением Ванечки и объявлением помолвки. Княгиня обещала привезти внука к весне…