Она исхитрилась еще раз связаться с Альбусом и попросить, чтобы Джорджа предупредили. Но сама понимала, что это бесполезно. Хорошо, он забеспокоится, переедет куда-нибудь — но ведь семейный человек не может жить, как профессиональный боевик. Так что его все равно быстро вычислят и опять возьмут под колпак. Оставалось только верить, что пока она сама ведет себя хорошо — по меркам Тома, конечно, — Джорджа МакГонагалла и его детей не тронут.
Вдобавок Мартин, похоже, начал о чем-то догадываться, потому что бомбардировал мать совами, требуя отчета, где она работает и чем занята. Мол, с ним разговаривали какие-то странные люди, спрашивали о ней. Минерва не находила себе места. Отправляла Мартину письмо за письмом, в которых уклончиво отвечала на вопросы, зато умоляла об осторожности. А он, как назло, упрямо не хотел ничего менять в своем образе жизни: ни увольняться из института, ни уезжать из Сэйлема. "Это Америка, мама, здесь со мной ничего не произойдет". Как будто для войны существуют границы...
В середине июня Минерва наконец узнала, что за люди встречались с Мартином. Однажды утром Тед Уилкс, очень смущенный, протянул ей последний выпуск бульварной газетенки — не то "Сплетен недели", не то "Утреннего оракула".
— Я просто хотел спросить, что вы об этом думаете. Это моя жена читает, она сказала, наверное, надо вам показать...
Газетка была напечатана на дешевой серой бумаге. Двухдюймовые буквы заголовков на первой полосе пестрели восклицательными знаками:
Минерва
удивленно
посмотрела
на Уилкса — что
именно он
хотел ей
показать?
Это же тошнотворная
макулатура...
Но все равно
развернула
газету,
пробежала
взглядом — и
тут же наткнулась
на
небольшую
заметку под названием