Ночная музыка

– Байрон? – прошептала она, неуверенно подняв руку. Но что видели в жизни ее пальцы? Музыка, которую они извлекали, была фальшивкой, пустым развлечением. Она, Изабелла, вложила все, что имела, в то, что оказалось глупой иллюзией. – Байрон?

Она нашла в темноте его ладонь, и он крепко сжал ее руку. Его кожа была шершавой и, несмотря на ночную прохладу, неожиданно теплой. Все поплыло у нее перед глазами. Она чувствовала только аромат примул во влажном ночном воздухе да едкий запах, исходящий от бойлера. Внезапно заскулила собака, и Изабелла, очнувшись, вгляделась в темноту. Она догадалась, что Байрон сейчас смотрит прямо на нее.

– Вам не надо здесь оставаться, – прошептала она. – Поднимайтесь наверх. Поднимайтесь и оставайтесь с нами.

Он осторожно вытер пальцем слезинку у нее на лице. Она наклонила голову, прижав его руку к своей щеке. Неуверенно шагнула ему навстречу, но внезапно услышала:

– Изабелла… Я не могу…

Изабеллу захлестнуло жгучей волной стыда. Она вспомнила руки Мэтта, шарившие по ее телу, свою неожиданную податливость и отшатнулась от Байрона.

– Нет, – пролепетала она. – Простите меня…

Она бросилась к двери, взлетела по лестнице, не чуя под собой ног, и выскочила во двор. Ее бегство было настолько стремительным, что она не услышала, как он, запинаясь, бормочет слова извинения.

21

Одиннадцать яиц, одно до сих пор теплое. Китти прижала его к лицу, стараясь не раздавить хрупкую скорлупу. Хватит на завтрак, а еще и останется полдюжины, чтобы отнести Кузенам. Асад собирался сегодня открыть магазин, и Китти уже приготовила для него четыре коробки с яйцами.

– Вам скоро будет нечем торговать, – сказала Китти, когда два дня назад сидела у его постели, отгороженной светлой занавеской в цветочек.

– Тогда мы откроемся для того, чтобы поболтать, а не продавать.

Выглядел он по-прежнему неважно. После приступа у него появились черные мешки под глазами, а угловатое лицо стало мертвенно-бледным. И, если верить Генри, Асад начал более-менее нормально есть только несколько дней назад.

Китти боялась, что Кузены не захотят с ней разговаривать, поскольку в тот ужасный день именно из-за нее заварилась вся эта каша. Но когда Китти извинилась – Энтони стоял рядом, – Асад сжал ее руку жесткими ладонями:

– Нет, это ты меня прости, Китти. Мне давным-давно следовало предупредить тебя о своих подозрениях. Я получил хороший урок. Полагаю, это даже неплохо, что я еще не настолько стар, чтобы не уметь учиться на собственных ошибках.

– Ну, я тоже умею учиться на собственных ошибках. Теперь, выходя из дома, я непременно беру с собой палку и ингалятор. – Генри поправил Асаду подушку. – Знаешь, ему теперь нельзя поднимать тяжести. Тот человек… Он до сих пор работает в вашем доме?

– Нет, он давно не появлялся.

– Лично я без понятия, где он и что с ним, – заметил Энтони. – Мама видела его на днях, но сказала, что он был не слишком-то разговорчив.

– Не представляю, как он теперь покажется людям на глаза. – Генри еще раз яростно взбил подушку. – Похоже, решил убраться от греха подальше. Немного везения – и твоей маме больше не придется ничего платить.

Асад покосился на Энтони:

– Мне страшно неприятно, что тебе приходится выслушивать столь нелестные отзывы о своем отце.

– Ну, вы не сказали ничего такого, чего я не слышал бы раньше.

Энтони небрежно пожал плечами, словно ему было наплевать, хотя Китти знала, что это не совсем так, и поэтому чуть позже, когда они уже сидели на пластиковых стульях для посетителей, девочка сочувственно стиснула его руку.

Тьерри вошел в дом через заднюю дверь и уставился на коробки с яйцами:

– Сколько?

– Одиннадцать. Было двенадцать, но одно я уронила.

– Знаю. На лестнице. Пеппер его уже съел. Угадай, кто у нас в спальне?

– В какой?

– В хозяйской. Той, что отремонтировал Мэтт. – Тьерри ухмыльнулся. – Байрон.

– Что? Работает?

– Нет, спит, – покачал головой Тьерри.

– А почему он остановился у нас в доме?

– Ну, он только на время, – отмахнулся от сестры Тьерри. – Пока не разберется с делами.

Китти тут же прикинула, что к чему. Квартплата! Возможно, им удастся хоть чуть-чуть разжиться деньгами. Она подумала о ланче в честь своего дня рождения через пару дней, на который пригласила Асада, Генри и вообще полдеревни. Правда, мама еще не знает о том, что придет так много гостей.