Ночная музыка

Китти слегка покоробило от его бесцеремонности. Можно было подумать, будто этот человек знает все наперед. Однако в нем было нечто располагающее, и она не стала кривить душой.

– Дом ужасный, – с несчастным видом сказала она. – Просто ужасный. Поверить не могу, что там вообще кто-то жил.

Он сочувственно кивнул:

– В такие дни, как этот, жизнь вообще кажется гораздо хуже. При хорошем освещении дом выглядит не таким страшным. Так же как и мы все. Здесь. – Мужчина забрал у Китти корзинку. – Присаживайся, а я попрошу Генри приготовить тебе чашечку чая.

– Ой нет, спасибо. – Перед мысленным взором Китти тут же возникли газетные заголовки, кричащие об исчезнувших девочках. А вдруг этот человек задумал что-то дурное. Она ведь его совершенно не знала. И вообще, ей даже трудно было себе представить, чтобы какой-нибудь лондонский лавочник мог предложить незнакомой девочке еду или питье. – Я лучше… я лучше…

– И снова здравствуйте. – Из недр магазина появился второй мужчина, Генри. – Ну, как дела? Чем мы можем помочь? Если чего-то нужного нет на полках, то мы, в принципе, можем заказать. Что угодно. Болотные сапоги, дождевики… Насколько я понимаю, они могут тебе пригодиться. – Голос у него был добрый, говорил он очень тихо, хотя в магазине, кроме них, никого не было. – У нас есть замечательные мышеловки. Они не убивают маленьких плутишек, а просто их ловят. Ты можешь отвезти серых разбойников за несколько миль от дома и выпустить в лесу. – Он наморщил нос. – Полагаю, это станет для них вроде экскурсии. Настоящая эпопея для грызунов.

Китти посмотрела на темнокожего мужчину, который наполнял ее корзинку свечами и спичками. Она подумала о возвращении назад по этой жуткой дороге. Подумала о папиной руке, помогавшей ей держать руль. И о том, что, когда ехала сюда, с трудом сдерживала слезы.

– Первая корзинка – от нас, – сказал Генри. – Подарок на новоселье, правда, Асад? Но если ты согласишься ее принять, тебе придется взять на себя обязательство по крайней мере трижды в неделю приходить сюда и все нам рассказывать… – И он подмигнул ей.

Асад бросил на нее лукавый взгляд через плечо друга:

– И слушать, как Генри будет выкладывать тебе то, что у нас сходит за местные новости.

– Фу, какой ты злой.

Китти села и выдавила слабую улыбку – возможно, впервые за весь сегодняшний день.

– На самом деле я бы не отказалась от чашечки чая, – сказала она.

– Как это романтично, – заметил Генри, когда они закрывали магазин. – Умерший муж, нищета, скрипки… Куда интереснее, чем у последней семейки, переехавшей в нашу деревню.

– Генри, каждому дается по силам его.

– О, я знаю. – Генри закрыл дверь на два оборота ключа, затем для надежности подергал за ручку. – Однако нам остается только гадать, что с ними будет в этом доме. Особенно с учетом того, что его увели у Маккарти прямо из-под носа.

– Ты же не хочешь сказать, что…

– О, не думаю, что он им станет гадить. Просто они могут почувствовать себя в некоторой изоляции. Ведь это большой старый дом у черта на куличках.

– И это в очередной раз заставляет меня радоваться, что у меня такой коттедж.

– И центральное отопление.

– И ты.

Они обратили взоры к вершине холма, где за выгнутой линией тощих сосен на горизонте начинался лес, в котором исчезла Китти. Генри взял Асада за руку. Тем временем в Литл-Бартон заморгали, возрождаясь к жизни, два уличных фонаря, и друзья побрели домой.

Из коттеджа Маккарти Испанский дом можно было увидеть лишь в те времена года, когда лиственные деревья сбрасывают листву и зелеными остаются только сосны.

Мэтт со стаканом виски в руках не отрываясь смотрел на свет в одном из окон верхнего этажа Испанского дома.

– Ложись в постель.

Лора восхищалась накачанной спиной мужа, игрой мускулов и перекатывающимися бицепсами. Мэтт, казалось, вообще не старел; у него был все тот же размер одежды, что и в молодости, когда они только познакомились. И иногда, когда она видела растяжки на теле и свой отвисший живот, ей становилось даже немного обидно. Но сейчас, пребывая в состоянии сладостного предвкушения, она благодарила Бога за то, что ей так повезло с мужем.

– Ну давай же! Ты там чуть ли не целую вечность торчишь. – Она кокетливо спустила лямку ночной сорочки с плеча, чтобы грудь казалась более соблазнительной.

Прошло уже несколько недель. И столь долгое воздержание начало ее слегка нервировать.

– Мэтт?

– И что они собираются с ним делать? – бормотал он себе под нос.

Он явно не желал выходить из депрессии, и тот факт, что муж позволил истории с домом настолько омрачить их жизнь, вызывал у Лоры отчаяние, смешанное с раздражением.

– Ты не должен на этом зацикливаться. Что угодно еще может случиться.

– Что угодно уже случилось, – с горечью обронил Мэтт. – Старый прохвост оставил его чужим людям. Господи помилуй, они даже не из наших краев!

– Мэтт, мне обидно не меньше твоего. Ведь помимо всего прочего, именно я на него горбатилась. Но я не собираюсь из-за этого лить слезы до конца своих дней.