Ночная музыка

Женщина была такой странной, такой беззащитной. И явно ничего не смыслила ни в деревенской жизни, ни в ремонтных работах. Она даже не умела толком поддержать беседу. Тогда в Лориной гостиной она, в своем эксцентричном наряде, казалась экзотической рыбой, выброшенной на сушу, и хотя Лора немного расслабилась, осознав всю глубину совершенной чужачкой ошибки, она не могла избавиться от мучившего ее вопроса: каково это – оказаться на ее месте и в одиночку тянуть двоих детей в пустом доме? Соседка казалась потерянной, но исполненной какой-то скрытой ярости, словно покажи ей палец – и она на тебя накинется. Кузены говорили, что она будто глоток свежего воздуха, но они ни о ком не отзывались плохо, даже если в глубине души считали иначе. Стоило Лоре зайти к ним в магазин, как Асад обращал на нее печальный взгляд своих карих глаз под тяжелыми веками, словно намекая на то, что ему все известно про Мэтта, отчего Лоре становилось неуютно. Асад всегда улыбался ей доброй и одновременно сочувственной улыбкой. Возможно, он и сейчас догадался, что ей не слишком хотелось приглашать Изабеллу Деланси на утренний кофе. Заглянуть к Изабелле ее тогда уговорил Мэтт – правда, в первый и последний раз. Вероятно, понял, что Лоре эта затея не по душе и она предпочитает держаться от новой соседки подальше. Ведь Лора не была ни лживой, ни коварной. И если бы миссис Деланси спросила ее мнение по поводу дома, то что, ради всего святого, она, Лора, смогла бы ей ответить?

Со стороны Испанского дома донесся приглушенный треск. Интересно, чем сейчас занимается Мэтт? Он сказал, что в конце концов дом будет нашим, подумала Лора. Эта женщина не приспособлена к тому, чтобы жить в нем. И вообще, на войне за собственность, как и в любви, все средства хороши.

Лора Маккарти поправила занавеску. Ее ждала куча неглаженого белья, а Руби, ее уборщица, не умела отутюживать складки на рубашках так, как любил Мэтт.

10

Тем временем весна незаметно перешла в раннее лето. Однако в Испанском доме дни тянулись томительной чередой, становясь унылой рутиной, хотя в свое время Изабелле даже в страшном сне не могло присниться, во что превратится ее жизнь. Каждое утро она отправляла детей в школу по лесной дороге, в конце которой они садились на школьный автобус. Затем, после живительной чашки кофе, она заправляла кровати, заглядывая под них в поисках завалявшихся носков, спускалась с корзинкой грязного белья на кухню, к новой стиральной машине, а потом, если позволяла погода, развешивала белье на веревке на улице. Мыла посуду после завтрака, отвечала на письма, обдумывала меню на ужин для детей, затем сметала и убирала пылесосом бесконечные цепочки следов из дома и в дом.

Она наливала Мэтту и его работникам по первой из бессчетного числа кружек чая, а затем пыталась найти ответы на десяток вопросов, к которым еще не подступалась. Где установить новые выключатели? Какую осветительную арматуру выбрать? Насколько расширить этот проем? Изабелла еще никогда в жизни так не уставала, более того, она наконец поняла, какой воз домашних забот везла на себе Мэри, пока она, Изабелла, искала забвения в своей музыке. И теперь она с нетерпением ждала возможности хоть часок порепетировать, чтобы отбросить лишние мысли и вспомнить о том, что она не только домработница, но и музыкант, в конце-то концов.

Однако дети, похоже, были бесконечно счастливы получить обновленную маму. Она научилась вполне сносно готовить несколько блюд и навела относительный уют в восточном крыле, так что те комнаты, где не было строительных лесов или пластика, выглядели вполне по-домашнему. Помогала детям по мере сил с домашним заданием. И постоянно была дома.

Но вот чего дети точно не знали, так это того, что домашняя рутина вгоняла ее в дикую тоску. Стоило ей отмыть одну поверхность, как тут же пачкалась другая. Вещи, даже почти ненадеванные, почему-то оказывалась в корзинах для грязного белья, и тогда она орала на детей визгливым голосом и ненавидела себя за это. А однажды, устав до умопомрачения от развешивания очередной партии выстиранной одежды, она просто-напросто поставила корзину на землю, повернулась и, на секунду остановившись, чтобы снять туфли, вошла в озеро. Вода оказалась настолько обжигающе холодной, что у Изабеллы буквально перехватило дыхание, а когда она пришла в себя, то звонко рассмеялась, радуясь тому, что может хоть что-то чувствовать. Мэтт с сыном, находившиеся в тот момент на лесах, в изумлении наблюдали за ней.

– Это ваш способ намекнуть мне, чтобы я поторопился с ванной, да? – пошутил Мэтт, а она в ответ только кивнула, стуча зубами.